Марина Ефиминюк - Правила жестоких игр

– Саша! – От незнакомца Филиппа, к счастью, пахло родным теплом и грустью, и он крепко сжимал меня, словно старался найти успокоения от горя, охватывавшего его железные кольцом. На глаза мне выступили слезы, дыхание перехватило.

– Похоже, маленькая проблема не так уж мала? – Прошептал он мне в макушку, и меня как будто парализовало.

– Что? – Пролепетала я, начиная дрожать, как испуганная ручная собачка.

– Ты в шортах.

В следующую секунду он сжимал мое лицо ладонями, без зазрения совести копаясь в воспоминаниях прошедших часов. С каждым мгновением его лицо мрачнело, а глаза сужались от злости.

– Что я еще должен сделать, чтобы Зак не приближался к тебе? – Процедил он, отделяя каждое слово. Большой палец почти сердито стер с моей щеки высыхающую соленую дорожку.

– Лучше в машине. – Фальшиво улыбнулась я.

Филипп прочистил горло и сдержано кивнул, стягивая с себя короткое пальто и набрасывая его мне на плечи. Кажется, до внедорожника я бежала за ним в припрыжку. Его горячие пальцы так сильно сжимали мою ладонь, будто хотели раздавить.

Когда парень увидел криво припаркованный автомобиль, то только закатил глаза и легко махнул рукой. Внедорожник сам собой стал выезжать с места стоянки и открыл двери у передних сидений. Не задумываясь, я скользнула за руль, заставив Филиппа недовольно сморщиться и усесться рядом.

Сзади развалилась Лиза, закинувшая ногу на ногу, она с наслаждением курила, выпуская дым в щелку приоткрытого стекла, отчего в салоне сильно пахло табаком. Филипп повернулся, чтобы бросить рядом с ней саквояж.

– Привет, братец. – Протянула она жеманно и широко улыбнулась, ехидно прищурив глаза.

Его лицо вытянулось, на высоких скулах вспыхнул румянец. Он задумчиво кашлянул, отвернулся и скрестил руки на груди. На лице заиграли желваки. Испуганно я покосилась на актрису через зеркальце заднего виденья, и та только пожала плечами, выбрасывая окурок в окошко. Моя рука дорожала так, что не получалось завестись. Филипп щелкнул пальцами, заставляя мотор исправно загудеть. Я тронулась.

– Пристегнись! – Рявкнул парень, и ремень сам собой обнял меня, прижав к креслу.

От страха, кажется, даже нога на педали газа истерично затряслась.

– Аида осталась в Варшаве? – Беспечно поинтересовалась Лиза, стараясь заполнить повисшую в салоне предгрозовую паузу.

– Нет, решила пожить с прежней семьей и вернулась в Киев. Ей сейчас тяжело. – Отрезал он, не собираясь поддерживать светскую беседу, жалкую в подобной тяжелой атмосфере.

Филипп злобно разглядывал мелькавший за окном яркий пейзаж из дорогих коттеджей, похожих на дворцы, и ярких амбаров, превращенных в торговые центры. Он о чем-то глубоко задумался, нахмурившись и потирая подбородок.

– Не гони! – Буркнул он, и автомобиль сам собой замедлился, стрелка спидометра поползла вниз. Нервно и неожиданно даже для себя я снова прибавила газу, и Филипп гаркнул, окончательно разражаясь: – Я сказал тебе, не смей гонять! Не быстро ли осмелела? Гонщица. Мне достаточно одной аварии!

Я покраснела, прикусив губу. Ладони повлажнели.

– Эй, полегче! – Осекла его Лиза, ткнув пальцем, и сморщилась от боли.

Неожиданно руль в моих руках перестал слушаться, словно зажил собственной жизнью. Он упорно проворачивался, заставляя автомобиль съехать на обочину. Педаль тормоза сама вдавилась в пол. С мягким толчком мы остановились, и рядом с нами по дороге проносились автомобили.

– Филипп, ты сам все видел! – Быстро затараторила я, поглядывая в зеркало на Лизу. – Это был демон, Заккери не соображал, что делал.

– Как Максим. – Поддержала меня актриса.

– Не смейте сюда примешивать Макса! – Процедил тот. – Лиза, вселился в Заккери демон или нет, не важно. Из-за него ты лишилась силы! Он едва не убил вас обеих! Черт возьми, он бросился на Сашу с ритуальным кинжалом!

– Фил, – неожиданно девушка мягко улыбнулась, – мы обе целы, слава богу. А что до силы? Разве ты не видишь? Я абсолютно счастлива! Я чувствую – это прекрасно. Меня переполняют эмоции, они вырвались из этой проклятой консервной банки. Ты лучше других знаешь, как я мечтала чувствовать. Не притворяться, не ощущать, а чувствовать! Мне остается только поблагодарить Заккери за щедрый подарок. Я не боюсь быть человеком. Хотя, признаться, я не решилась остаться с нашим братцем тет-а-тет в одном доме. – Она ласково потерла пальчиком рукав черной водолазки брата. – Филипп, смотри на это проще.

Парень скрипнул зубами, отвернувшись, темный от гнева.

– Трогайся. – Приказал он мне, кажется, сдаваясь.

Лиза нахально подмигнула в зеркальце, явно довольная эффектом от произнесенного трагического монолога. Я завела мотор, отъезжая от обочины и едва не врезалась в несущийся на бешеной скорости седан, ловко увильнувший от столкновения.

– А поворотник кто будет включать? Водительница. – Прошипел Филипп, потом дал последние указания: – Лиза останешься пока у Саши, а я поеду в Гнездо.

Он бросил машину во дворе и буквально взбежал через открытую настежь дверь в разгромленный холл. На усеянном деревянными щепками и землей полу валялись осколки от цветочных горшков. Одна стена чернела обожженным черным пятном силового удара, и в ней утоп, как замурованный, разодранный без рамы портрет деда Луки. Филипп осторожно заглянул в гостиную через зияющий дверной проем, комната оказалась разгромленной и перевернутой вверх дном. Вокруг валялась дробленая крошка стекла, старинная хрустальная люстра, сорванная с потолка, разнесла журнальный стол, и одиноко торчал ржавый крючок. Занавески на всех распахнутых окнах яростно раздувались сквозняком, леденящим помещение.

Из столовой пошатываясь, как пьяный, вышел Заккери с разбитым лицом и потеряно оглядывал творившийся бардак. Он недоуменно заморгал, когда увидел Филиппа, между ладоней которого тут же налился прозрачный воздушный шар боевого удара. Зак смущенно почесал затылок и пробормотал хриплым сорванным голосом:

– Что произошло?

Сводный брат впился взглядом в его зрачки, перелистывая страницы воспоминаний. Подрагивающий силовой шар медленно всасывался в пальцы, и их кончики загорелись голубоватым свечением. Филипп приготовился к атаке и демонстративно удерживал удар, не очень-то по-родственному.

– Ты когда вернулся? – Зак, стараясь не замечать агрессии, исходившей волнами от сводного брата, проковылял к единственному целехонькому в разгромленной комнате дивану, но споткнулся о ножку перевернутого кресла и чертыхнулся под нос. Филипп молчал.

– Слушай, кажется, у меня ребра поломаны. – Проговорил Заккери и нехорошо кашлянул, схватившись за грудь. – Ни черта не помню. Где Кошка?