Дана Арнаутова - Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ)

— Да, Ленни?

Техник нервно подергал темно-синий форменный галстук, к которому за эти годы так и не привык, похоже.

— Недели три назад кто-то пытался проникнуть в нашу систему. Не вышло, конечно…

— Та-а-ак… Ленни, а почему я только сейчас об этом слышу?

— А зачем бы я рассказывал? — искренне удивился техник. — Это же обычное дело. Ваша светлость, наша система… Про нее многие знают. Пару раз в месяц непременно кто-то из молодых пробует на зуб. Ну, хочется им обойти того самого Симмонса… Я решил, что этот случай из таких же — мало ли дураков?

— Дураков? Уверен? — скептически уточнил Алекс.

— Это же видно. Серьезные мастера-числовики так не работают, милэрд. Кто-то к нам сунулся, зубы обломал — и ушел. Если бы сейчас я все это не услышал, я бы тот случай и не вспомнил. А теперь подумал… странный он был, вообще-то.

— И чем же странный? Только проще объясняй, будь любезен.

— Вы же не числовик, милэрд, — вздохнул Леннерт, теперь вместо волос накручивая на палец конец галстука. — Не знаю, как и объяснить… Ну, считайте, что у каждого из наших есть что-то вроде почерка. Я вот всегда работу знакомца узнаю, да и мою определят многие. Этот был новичок, а хорошие мастера в нашем деле наперечет. И вроде все было очень легко, но так… хорошо сделано. Даже мне интересно… И будь у нас система похуже… Вы не думайте, я не хвалюсь…

— Я и не думаю, Ленни, — серьезно сказал Алекс. — Знаю, что ты мастер, каких мало. А еще что можешь сказать? Что ему нужно было?

— Архив, милэрд. Они архив дергали, причем с разных сторон. Понимаете, он ведь только формально хранится у нас в здании на вычислителях. На самом деле, астерон создает такую особую область, к которой можно получить доступ издалека. Что-то вроде сети, где каждый вычислитель — узел…

— Ленни, это даже я знаю, — улыбнулся Алекс. — Хочешь сказать, напал не один числовик-взломщик?

— Ну да. Я вам ручаюсь, что это не кто-то один такой умный, там несколько человек было. НЕ знаю, как объяснить…

— Ладно, раз ручаешься — примем, что так и есть. А это имеет значение, сколько их было?

Прежде чем ответить, Ленни тяжело вздохнул. Алекс его понимал: трудно объяснять неподготовленному человеку то, что тебе самому кажется понятным и естественным. Так что он терпеливо ждал, пока техник подберет слова.

— Чтобы собрать компанию для налета, нужна либо серьезная цель, либо заказ, милэрд, — серьезно произнес Леннерт. — Победить нашу систему — это, конечно, повод для гордости, но только если числовик будет один. У нас, видите ли, принято что-то вроде дуэлей, а это дело личное, понимаете? Иначе просто нечем гордиться.

— Понимаю, — кивнул Алекс. — Значит, заказ?

— Скорее всего. И они очень хорошо почистили следы. Ничего не понятно: кто, откуда… Мы вообще не должны были ничего заметить. Ну, теперь-то я буду начеку.

— Постарайся, Леннерт, — попросил Алекс. — И помнишь? Если что-то нужно — говори.

Парень кивнул, отпустив, наконец, галстук. Соскочил с подлокотника кресла, вышел.

Леннерт? Зачем ему тогда предупреждать? Хотя кто сказал, что нападение чужих числовиков действительно было? Алекс никак не может это проверить, а Леннерт, возможно, отводит подозрения, чтобы в дальнейшем… И спрашивать кого-то из подчиненных самого Симмонса не имеет смысла. Нельзя показать технику даже тень недоверия… Да где там Бреслин?

Начальник отдела безопасности появился спустя пару минут, словно услышав раздраженные мысли Алекса. Сел напротив, молча. Потом, наконец, спросил безразлично, не показывая следа чувств:

— Ну что, поперло?

Поправил тугие накрахмаленные манжеты и галстук, безупречным синим пятном выделяющийся на белоснежной рубашке. Даже в сильнейшую летнюю духоту Алекс видел Фергала Бреслина не иначе, как в плотном сюртуке, застегнутом на все пуговицы. А вот подбор слов и выговор так и остались прежними, полицейскими. До «Корсара» Бреслин пятнадцать лет отслужил в уголовной полиции Лундена, чем немало гордился. И полицейским был хорошим.

— Поперло, — так же спокойно согласился Алекс. — Симмонс сказал, что три недели назад наш архив пытались взломать посторонние числовики. Несколько человек, умелые, никого из них он определить не смог. Попытка не удалась. Будешь присматривать за техниками, поспрашивай, знают ли они об этом. Только очень аккуратно…

— Сделаю. Что еще?

— Пошли кого-нибудь в клуб «Бархат». Там вчера зарезали официанта. Темная история какая-то. Сначала официант подрался с клиентом, потом его самого полоснули по горлу в уборной. А метрдотель подобрал нож и покрутил его в руках…

— Дурак? — слегка оживился Фергал.

— Не совсем. Растерялся просто. Даже полиция не особо на него думает, но сам знаешь, им нужно кого-то найти… Пусть это будут не наши клиенты.

— Сделаю. А что по Корригану?

— Пока ничего, — пожал плечами Алекс. — Нам решительно нечего ему предъявить. Желание купить чье-то предприятие — поступок не наказуемый. Увы, сейчас первый ход за Мэтью. Кстати, приставь пару ребят к Флории.

— Уже. А тье Ресколь?

Алекс заколебался. У Анриетты в клубе хорошая охрана, но убийство, странные франки…

— Я с ней поговорю, — уронил он. — И раскопай все, что можно, по этому убийству. Меня там в тот вечер не было, но чем боуги не шутят…

— Сам съезжу. Все?

— Пока все.

Когда дверь закрылась и за Фергалом, Алекс вернулся к привычной позе: локти на стол, подбородок на пальцы. Замер, продолжая перебирать мысли. Фергал Бреслин. Умный, честный, надежный. Фергал знает о его пристрастиях, от хорошего начальника охраны такое не скроешь, да и незачем. Знает, что у него две женщины… Но Маред Уинни пусть будет за пределами его внимания. Фергал… можно ли ему верить? Можно ли верить вообще кому-то? Вербеке всегда был темной лошадкой. Замкнутый сухарь, хотя стряпчий милостью богов. Закрыт на все замки, Алекс никогда не мог понять, что на уме у этого человека. И, откровенно говоря, не прочь был бы его заменить, да некем. Винс Эйландер? Напротив, душа компании, весельчак. Только вот эта душа все равно — глубока и темна, как омут, где водятся кельпи. Алекс усмехнулся невеселому каламбуру. Верить можно себе. Сармади. Сиду Даншо. Потому что если не верить хоть кому-то, проще сразу повеситься.

Еще он до недавнего времени думал, что можно верить Мэтью, и это, конечно, о многом говорит. Что ж, если из троих, кого он звал друзьями, предал один — это не такой уж плохой процент. Вполне допустимый коммерческий риск…

А архив конторы попытались украсть примерно тогда же, когда с Анри разговаривали о продаже «Бархата». Случайность? Что-то много кому нужно личное имущество лэрда Монтроза. Ничего, это привычно…