Елена Звездная - Стерва. Подвид: Королевская

- Лигейцы… - и все же я замолчала.

- Лигейцы поступили с тобой плохо, - прошипел Равеяр, а в следующее мгновение повалил на пол, и прижав запястья, вкрадчиво спросил. - Но неужели лигейцы поступали с тобой хуже, чем в родном клане, Зелея? Вспомни, что с тобой делали твои драгоценные Старшие лорды, следуя приказу твоей родной матери?! Ты сказала, что в Лигее погибли твои не рожденные дети, но только в Гарендаре родная мать способна убить дитя собственной дочери! - я с ужасом смотрела на перекошенное от ярости лицо Лорда-карателя. - Равеисса поведала мне ту историю, - лигеец отпустил меня, сел рядом, и глядя на огонь, продолжил. - И знаешь, мой мир не идеален, тут ты права, но у нас матери не продают своих дочерей, Зеля.

- Не продают, - я тоже села, пытаясь забыть все им сказанное, - их продают отцы… по брачному договору.

- Зеля, - мне не понравился тон Равеяра, - ты столь виртуозно разбираешься в юридических тонкостях законодательства, но… что ты знаешь о брачных обычаях своей горячо любимой родины, а?

Ответить было нечего.

- А я задался данным вопросом, - продолжил лигеец, - ты, скажем так, пробудила живейший интерес. И знаешь, принципиальных отличий мной не было обнаружено - что у вас, что в моей стране, муж имеет право бить собственную жену и детей.

Да, сумел Лорд-каратель задеть тайные струны моей души.

- В Гарендаре жен не избивают до полусмерти! - по крайней мере, я таких случаев не наблюдала.

- У вас не принято выносить сор из избы, - несколько резко парировал Равеяр. - Вот и вся разница. А поколоченных супругами женщин, я в Гарендаре видел не мало. Избитых под видом 'воспитания' детей, так же. Кстати, заметь, в Лигее детей не бьют!

Как много хотелось сказать, как сильно хотелось ответить… Вот только:

- Этот разговор не имеет смысла, - я закуталась в куртку, которая пахла этим невероятным мужчиной.

- Ты просто не желаешь слушать, - его ладонь коснулась моей щеки… такое исполненное нежности прикосновение… - а я не хочу говорить… Взаимные обвинения никогда не приведут к истине, Зелея.

Потянувшись, Равеяр обнял, пересадил к себе на колени и нежно целуя, прошептал:

- Я не хочу с тобой спорить, Зеля, я хочу любить тебя, быть рядом. Хочу детей, с такими же янтарными глазами, что чудятся мне за каждым поворотом, сняться по ночам и манят своим сиянием. Я…

- Запру и буду использовать по собственному желанию, - завершила я его фразу, разрушая ко всем духам преисподней этот уютно-интимный мирок, что дарил нам столько наслаждения.

На некоторое время воцарилось напряженное молчание, а затем лигеец хрипло ответил:

- Да, я буду заботиться о тебе, а не использовать как чиновника! Да, я буду спать с тобой, и только с тобой, а не одаривать вниманием сотни фавориток! И я не буду терпеть измены, лишь ради того, чтобы ты не обращала внимания на похождения собственного мужчины! И да, твои перемещения будут ограничены пределами поместья, потому что существует объективная необходимость контролировать безрассудность твоего поведения! А авантюра с Варатонским золотом верх безрассудства!

Верх безрассудства значит? Я искоса взглянула на мрачно ожидающего моей реакции лигейца и мрачно сообщила:

- Саер - идеальный мужчина, а вам, лорд Неопбедимый, никогда не понять тех, кто не живет от победы до победы!

Я попыталась вырваться, но он удержал, и прижавшись губами к моим волосам, тихо прошептал:

- Саерей весьма ловко меняет судьбы, оправдывая свое имя. Подумай об этом.

- Тигрик, борется за независимость Гарендара всеми возможными способами, подумайте об этом! - парировала я.

- Он использует тебя, Зелея!

Очередная попытка вырваться, завершившаяся тем, что наши тела вновь соприкасаются, и игнорировать вспыхнувшее желание было бы почти невозможно, если бы не одно 'но':

- Вы многого не знаете обо мне, лорд Равеяр, - я взглянула в его темные глаза, - и многого не знаете о Саерее. И в отличие от вашего вспыхнувшего чувства, которое вы столь торопились удовлетворить, Саерей годами ждал меня. И пусть я не испытываю столь острой физической потребности отдаваться ему, как это происходит с вами, но я испытываю сильнейшую моральную потребность быть рядом с ним, потому что… люблю, ценю, уважаю и бесконечно восхищаюсь им. Им - способным консолидировать власть в государстве, им - ценящим меня как личность, как человека которому доверяет, а не вами - способным лишь на удовлетворение сексуальных потребностей!

Он грустно улыбнулся и на выдохе произнес:

- Расскажи…

Что сказать ему, мужчине сжимающему мое обнаженное тело? Мужчине, чьего вспыхнувшего вновь желания в этой позе нельзя было не заметить. Мужчине, который как это не было бы печально, являлся моим врагом не по прихоти или капризу, а в силу жизненных обстоятельств… Я не знаю как он, а мне хотелось услышать правду.

- Без игр, без лжи, и без притворства, Лорд-каратель, ответьте мне лишь на один вопрос - Что дальше? Что будет дальше, со мной, с вами, с моей страной?

- Их три, - лигеец грустно улыбнулся.

- Чего три?

- Вопроса, Зеля, их три.

Над нашими головами загрохотало небо, вновь начался дождь и костер зашипел, едва холодные крупные капли устремились вниз. Я ощущала дождь как-то отстраненно, и даже ледяные ручейки, стекающие по плечам и спине, не могли вырвать из этого странного оцепенения. Как вспышка пришло воспоминание о том, что дождь уже был, потоки воды падали на наши тела, а я… даже не замечала их, оглашая стонами остатки некогда величественной крепости.

- Ты нужна мне, - вдруг прошептал Равеяр, - и я не знаю почему. Никогда и ни к кому я не испытывал подобных чувств, эмоций, желаний. Твои глаза как расплавленное золото выжигают меня, Зеля. Посмотри на меня, женщина, я не молод! Я не юноша, мечтающий о первой женщине, я мужчина утративший разум в желании обладать женщиной, что уже принадлежит другому… другим… Сколько их было в твоей жизни, Зелея? Я готов мучительно убивать каждого!

Капли дождя упали на мое лицо и ручейками слез устремились вниз.

- Нет слов, чтобы выразить каких трудов мне стоило сдержаться и не убить Саерея в то утро! Его запах был на тебе! Его прикосновения ты воспринимала, как преданный пес воспринимает прикосновения хозяина - с радостью. И я видел это! Я видел все и даже немного больше…

- Не надо… - то утро в клане и я не могла забыть, - не нужно обвинять меня в желании принадлежать ему! Да, я провела ту ночь в его объятиях! И после той ночи, было еще так много ночей, в которые мы сплетали наши тела, потому что Саер все для меня. И этот разговор ни к чему не приведет…

Дождь усиливался. Костер шипел и хрипел, умирая под лавиной небесных слез. Вспыхнула молния, на мгновение осветив наши сплетенные тела, убогую обстановку разрушенной крепости и окаменевшее от услышанного лицо мужчины, который сжал сильнее. Рывок и я вскрикнула, почувствовав его внутри. Это ощущение нашего единства, было почти болезненным, но пальцы уже сжимали сильные плечи, тело изогнулось, в желании ощутить его полнее, сильнее, резче. А дождь падал на лицо, стекал по груди, животу, словно пытался погасить это безумие так же, как погасил уже мертвый костер. И когда мои крики стали громче разбушевавшейся грозы, я услышала тихий голос лигейца: