Надежда Мамаева - У волшебства запах корицы

— Попробуем разбудить. Делать-то нечего…

Таракашка забежал на лицо спящего, уперся передними лапами ему в кончик носа и выдохнул комок синеватой энергии в ноздри дракона.

— Только не говори, что и меня ты так же будил.

— Хорошо, говорить не буду, но правды это не отменяет.

Ауд открыл мутные глаза.

— Где я?

— Во сне. Это все тебе снится. — Я старалась, чтобы голос был мягким и обволакивающим. — Скажи, что ты делал в день своей свадьбы во дворце, когда вышел из янтарной комнаты?

Лицо мужчины исказила болезненная судорога, словно ответ на вопрос требовал титанических усилий.

— Помню, что вышел из зала, помню темный коридор, — с трудом выговорил он и напрягся, словно не мог продолжить. В молчании прошло несколько минут. Наконец, он снова заговорил: — Дальше как стена. Только просьба Земиры нарвать букет белых роз, которые росли на клумбе…

— Белых роз? — уточнила я, а сердце уже выстукивало бешеную дробь.

— Да. — Дракон выдохнул и отрубился.

— Первородный мрак, Керемет тебя разбери! — Фир бушевал. — Не мог он отключиться чуть попозже…

— Белых роз, белых роз, — повторяла я вслух, а в голове звучал голос Земиры: «Он подарил мне букет пионов…» — Фир, мы с тобой идиоты. Надо было обратить на это внимание сразу.

— Ты о чем? — Таракашка перестал пинать в сердцах скулу Эймвольта, абсолютно безразличного к этакому надругательству.

— Скажи мне, когда цветут эти самые пионы в вашем мире?

До напарника, как до жирафа, начало доходить:

— В цветне, — протянул он. А потом, окончательно утвердившись, вынес вердикт: — Они месяц уже как отцвели. На клумбах даже королевского сада их в день вашей свадьбы уже точно не было…

— А Земира говорила именно что о пионах…

Скрип открывающейся двери заставил обернуться. На пороге стояла супруга Эймвольта. Она сделала шаг вперед, а потом плотно закрыла дверь и повернула ключ, вставленный в замок.

— Королевские ищейки уже несколько раз были у Ауда, все пытались обвинить его в смерти этого мракобесьего архимага, но ни один из них не был так внимателен…

— Значит, Ауд и Флейтвар. Главный страж и бастард, что начал службу под его крылом… — протянула я.

— Нет, он не убивал этого придворного лизоблюда! — сузившиеся глаза Земиры метали молнии. — В день нашей свадьбы Ауду было поручено следить за наследником правителя драконов, и когда этот мальчишка ускользнул из зала, мой муж последовал за ним. Я поспешила за супругом, но чуть-чуть не успела, и мы разминулись. Когда же нашла мужа, он помогал стереть кровь с жилета Флейтвара. Сосунок еще все приговаривал: «Я не должен был позволять ему убивать архимага…»

— И кто же этот самый «он»? — задала я вопрос ставшей поразительно откровенной Земире.

— Не знаю, да мне это и безразлично. Единственное — не Ауд, в чем он и поклялся в первую же ночь. Но вот о твоей смерти я буду скорбеть. Жаль. Ты задавала слишком тонкие вопросы. Не знаю, кто тебе это поручил: тайная ли королевская канцелярия, или это твое любопытство, заставившее даже солгать, чтобы проникнуть в палату моего мужа…

С каждым словом она подходила все ближе. Атласный поясок платья девушки уже не был предметом ее гардероба. По тому, как уверенно она держала его в руках, было понятно: меня собрались задушить.

— Зачем? — я задала вопрос в попытке невесть зачем оттянуть время. — Я буду молчать. Мне нужно лишь имя настоящего убийцы.

— Тебе — может быть, но не дознавателям короля. Если только станет известно о причастности моего мужа к убийству — его ждет виселица. Я не хочу рисковать его жизнью и намерена бороться за свое счастье до конца.

— Ты его действительно любишь… — я смотрела ей прямо в глаза.

— До безумия. — С этими словами Земира вдруг резко развела руки с накрученным на ладони шелковым поясом и как кобра атаковала.

Реакция у нее была слишком быстрой, я не успела увернуться, и на шее затянулась петля.

Прекрасных дам спасают рыцари на белых конях, на худой конец, истинные джентльмены с револьвером в руках. Я же, судя по всему, на благородную донну не тянула, ибо за мою жизнь вступился лишь таракан. Зато какой.

Фир с кличем, которому позавидовал бы и Чингачгук, выудил из прически шпильку и со всей дури воткнул ее в руку Земире. То ли напарник так перепугался за меня, то ли его сила была несоразмерна росту, но шпилька прошила ладонь девушки насквозь. Жаль, что при этом он сам от резкого взмаха отдернутой руки отлетел на кровать.

Противница на несколько мгновений ослабила хватку, и я, уцепившись за пояс руками, оттянула удавку, а потом и вовсе скинула ее через голову.

Развернувшись лицом к сопернице, увидела, как она вытаскивает из ладони то, что до этого у меня ассоциировалось лишь с украшением. Да, теперь я совершенно по-другому относилась к этому милому аксессуару прически. По сравнению со шпильками из нашего мира местные образчики парикмахерских аксессуаров были гораздо прочнее, с острым окончанием, как у сапожной иглы, тяжелые и выполнены с изрядной долей изящества: навершие той, что досталась в дар Земире, украшала миниатюрная бабочка.

Девушка не оценила подношения Фира, отшвырнув его в сторону.

Я отступала, не сводя взгляда с противницы. Не хватало воздуха, перед глазами все плыло. Шаг. Еще один. Ощутила, как уперлась в рукомойник, стоявший у стены. Не глядя, рукой нашарила полотенце. Оно было не просто влажным, мокрым. Не иначе сиделка, сполоснув его, повесила сушиться. Что же, тем лучше.

Взяв полотенце за край, второй опустила так, чтобы он мазнул пол, собирая на себя грязь, а потом резко, наотмашь, хлестнула как ремнем, метя в глаза противнице. От первого удара Земира увернулась. Но если она думала, что после первого замаха я отступлюсь, то тут девушка просчиталась.

Дали о себе знать славянские корни, и я, как приснопамятная жинка, привечавшая муженька скалкой, от души прошлась по Земире несколько раз, а потом поймала ее таким же захватом, что и она меня прежде. Накинула петлю из полотенца ей на шею. Только душить не стала, а с силой развернула по кругу. В результате оппонентка рукопашного спора со всей дури врезалась в стенку.

Сочный, характерный звук свидетельствовал: что-то она себе точно сломала. Понимая, что сочувствие в данной ситуации приравнивается к смерти (причем моей), подскочила к Земире, и, схватив ее сзади за волосы, несколько раз ударила о стену. По красному пятну, оставшемуся после соприкосновения лица девушки с твердью, поняла: сломан был нос.

— Я не хочу убивать ни тебя, ни Ауда, но если ты сейчас же, сию секунду не поклянешься, что не будешь больше вредить ни мне, ни моей семье, я, видит небо, прикончу вас обоих.