Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ) - Елена Владимировна Кисель
— За что?
Этот вопрос Арделл то ли не услышала, то ли нарочно пропустила мимо ушей. Подняла подбородок, указывая на здание местного водного портала.
— Похоже, сюда решили наведаться не мы одни, а?
У серого здания с обветшавшей крышей была толпа. И на самой дороге тоже, а ещё больше — у ворот. Мы будто оказались среди бушующего моря. Волны людские накатывались, требовали пропустить побыстрее, обдавали запахом соли, водорослей (и еще десятком других запахов) — гомонили нетерпеливо. Повторяя на все лады всё то же: «Он здесь», «Он вернулся», «Говорят, теперь сотню человек спас!» — «А от чего?» — «Да от алапардов же! Натравили какие-то сволочи…»
Арделл крутила головой и впитывала голоса, толкалась среди приезжих и вслушивалась в каждую сплетню. Я пробирался следом. Молчал.
На самом деле я всегда обожал маленькие городки, особенно приморские. Узкие улочки, извилистые и пропитанные запахом пряностей, и толкотня на пестрых рынках, и леденцы в руках надсадно орущих торговок.
Только вот Энкер не был таким.
Был — серым, скучным, пыльным, и каждой своей улицей кричал, что до моря сотня миль.
И паутина занавесок качалась от прохладного ветра в окнах — вкрадчиво и тихо, приглашая слиться с тусклыми стенами, смешаться с мусором вдоль покосившихся заборов, с пророками в сером отрепье, провозглашавшими: «Он вернулся!»
По такому городу мало хочется ходить. Еще меньше хочется ходить под ручку с невыносимой Арделл.
— Процветающий город, — уронила она, пока мы двигались от Привратной Площади куда-то в сторону центра. — Это тогда и началось, двадцать пять лет назад. Бегство населения. Поиски. Теперь вот пророки. С тех пор тут строили разве что храмы.
Храмов было предостаточно — мы успели миновать внушительное строение Единого, полукруглую ракушку Рыбаря, островерхое здание, посвященное Ледяной Деве, и множество мелких молелен.
По выщербленным улицам бродили гадалки нойя — подметали сор цветастыми юбками, предлагали: «Раз в глаза взгляну — все скажу про тебя, любезный!» Прямо и строго шли молельщики, преклоняя колени то перед изваянием милосердной Целительницы, то перед легковесным, запрокинувшим идеально красивое лицо Стрелком (проклятие, кого он мне напоминает?).
Под ноги сунулась пара торговцев с предложениями амулетов вечной любви и верности (получили силу на месте его явления!). Пока я объяснял, куда торговцам следует применить свои амулеты, Арделл стояла на перекрестке, задумчиво посматривая по сторонам.
— Налево, к Ярмарочной, — пробормотала наконец и взяла новый курс.
— Вы тут, видно, все улицы исходили, — буркнул я.
— Да, приходилось бывать, — рассеянно отозвалась невыносимая. — И я часами изучала город по картам. Еще до того, как покинуть общину.
— Так Мелони была права? Насчет того, что вы давно…
Рука предательски дернулась — покрутить у виска.
— Давно ищу следы Ребенка из Энкера? Ну, конечно. Эта история занимает многих из наших — каждого на свой лад.
— Потому что он проявил способности наподобие ваших?
— Потому что он проявил способности за пределами наших. И потому, что никто не почувствовал рождение такого мощного варга. Да и вообще, легенды гораздо интереснее, когда они здесь, родились недавно, когда их можно потрогать, услышать о них…
Пусть себе упивается легендами, тайнами, домыслами — что она там еще придумает, жительница своего мирка? Я ведь все равно заберу Мелони. Пусть не в поместье. Увезу туда, где бриз вкрадчиво залезает под одежду, где пахнет водорослями и свободой. Только бы показать ей, что не все люди таковы, какими она их считает, что помимо питомника есть другое — море с солёными бризами, и рассветы, и очаровательные маленькие городки, где пряничные домики с черепичными крышами… что угодно, что заставит её хоть немного — оглянуться по сторонам. Улыбнуться.
Здорово было бы ходить по этим замусоренным жрецами улицам с ней. С ней прежней. Она бы натыкала острых словечек в стены этих поросших мхом домов, в скучающих на балконах дамочек с визгливыми шавками, в дешевую легендочку, во всех жрецов. Острых, метких словечек — куда там Стрелку на постаменте.
Слежку я отследил через пару поворотов: вели довольно неуклюже, но цепко, упрямо. Тип в жреческой серой хламиде, с опущенным на лицо капюшоном, то приближался, то отдалялся, но не потерял нас ни разу.
И даже не попытался избавиться от военной, вбитой обучением походки.
— А вас всегда сопровождают в такие прогулки законники? — поинтересовался я, когда мы еще раз свернули.
Арделл бросила мимолетный взгляд назад и тихо хмыкнула.
— Обычно нет, но Тербенно, видно, тоже интересуется местными легендами. Не будем ему мешать. Тоже человек, в конце концов.
Крысолов, как его именовал Гроски, явно намеревался ходить за нами весь день, но Арделл уже остановилась. Скользнула глазами вдоль улочки, в которой мы стояли — пропахшей помоями, но помпезной, с вычурными балконами и старыми, увитыми плющом двухэтажными домиками. И решительно взялась за ближайший дверной молоток, в виде головы аллапарда.
Дверь распахнулась, выпуская наружу щебет — будто кто вдруг приоткрыл дверцу птичника.
— Ах, да, да, да, милочка, вот и вы, вот и вы, я жду вас с утра, то есть, не с утра, конечно, но с той поры, как мое внутреннее пламя шепнуло: скоро тебя навестят важные гости — да, да, конечно, проходите. Ах, не столкните этюдник, дорогуша, он прямо здесь, мне нравится писать прямо в холле, знаете ли, такое преломление красок сквозь цветные витражи. Как неловко, немного неприбрано, но что это значит здесь и сейчас, о да, заходите же, заходите!
Мелкая, вертлявая женщинка сунула мне в нос перемазанную красками руку (полоска масляной дряни точно осталась на губах) и взмахнула второй — причудливый разноцветный балахон так и заходил ходуном, будто парус. На этом парусе она и унеслась, увлекая нас — дальше, дальше, мимо крошечного холла, в котором цветные витражи лили свет на этюдник с чем-то многолико-цветастым, мимо причудливо расписанных стен, в маленькую душную комнатку, где тихо позванивал механический соловей на веточке, пахло сливовым вареньем, застарелым чаем и дурманящими благовониями.
— Это чудно, чудно, милочка, что вы все же собрались, в такие времена, ах, в великие времена! Ведь он возвращается, вы, конечно, слышали эту историю на улицах, но о ней мы не будем, нет, не сюда, дорогуша, в это кресло, так свет будет выгоднее падать на ваши кудри, чудные кудри, прелестный цвет, вы
