Кукольная королева (СИ) - Сафонова Евгения

Он подхватил её на руки, и Таша не сдержала вскрика, когда он задел раненое плечо.

— О чём ты думала?! — взвился Джеми. — Тебя не учили, что нельзя отпускать разум?

— Учили…

Слово прокашлялось кое-как, неохотно.

Почти в нитку сжав губы, дэй опустил её на постель.

— Да то, что ты вернулась, чудо! — не унимался мальчишка.

— В последнее время чудеса в моей жизни нередкое явление…

Она с трудом повернула голову. Сплюнула на пол — кровью; золотая оправа корвольфа почти сравнялась цветом с багряным камнем.

— Что оно со мной сделало?

— Плечо рассечено. Похоже, ключица сломана. — Арон осторожно положил ладонь на рану. — Потерпишь ещё немного?

Боль взорвалась в плече раскалённым свинцом. Таша закричала, забилась, но дэй вдавил её в перину:

— Терпи.

— Пусти! — она почти визжала, судорожно цепляясь за его руки. — Не надо, не хочу!

— Ещё чуть-чуть, Таша. Совсем чуть-чуть.

Боль лишила голоса, выжгла все мысли… и исчезла.

Так же мгновенно, как и появилась.

Она скрючилась на кровати, пытаясь отдышаться, слизывая слёзы с губ.

— Всё, всё, — дэй коснулся рукой её макушки. — Прости, я… мне пришлось. По-другому никак.

Тяжело дыша, Таша ощупала ключицу, где тонкой линией пересёк кожу длинный белый шрам: плечо больше не болело, лишь саднило немного.

Уже жалея о том, что не сдержалась.

— Спасибо, — выдавила она. — А… а у тебя откуда кровь?

Арон пристально смотрел на неё. Нижняя губа — разбита, верхняя — искусана.

Негромко стукнула входная дверь, вдруг закрывшись сама собой.

— Почему ты отпустила разум?

— Что за вопрос? Иначе мы бы погибли.

— Мы. Но не ты, — тихо сказал дэй. — Неужели ты не понимала, на что идёшь?

Она слабо улыбнулась.

— Будем считать, я помнила, что у меня есть ты.

В ответ на её улыбку он не улыбнулся.

Джеми всё же решился кашлянуть.

— Выходит, уязвимым местом виспа было щупальце? — уточнил он. — С искрой?

— Получается, так, — согласилась Таша.

— А как ты это поняла?

— Так же, как и ты. Когда он сдох.

Мальчишка недоумённо уставился на неё.

— Я хотела не дать ему тебя утащить, вот и всё. Поэтому и решила откусить щупальце. — Таша села на краю кровати, касаясь босыми ступнями пола, придерживая одеяло на груди. — Хотя сейчас понимаю, что это была не простая искра.

— Да. Определённо. — Джеми задумчиво почесал в затылке. — Может, она у него вместо сердца?

— Ты у нас всемогущий маг. Вот и думай.

Таша тронула Арона за плечо, но дэй сидел, скрестив на коленях руки с безжизненно опущенными пальцами.

— А может ли у него быть сердце? — рассудительно заметил Джеми. — Эта тварь, похоже, была не из плоти и крови, а из… хм… кстати, как она на вкус?

Таша скривилась:

— Как прогорклая вата, пропитанная солёными маслянистыми чернилами.

Судя по тому, как Джеми передёрнуло, с воображением у него было в порядке.

— И сколько же, интересно, протянул наш магистр целебной волшбы, — проговорил он мгновением позже, — если для нас первая же ночь окончилась весьма плачевно?

— И как висп не показал себя во всей красе ещё во время постройки дома… вот и мне интересно. — Не дождавшись какой-либо реакции дэя, Таша резко встала. Собрав свою одежду, разбросанную на полу гостиной, направилась в ванную. — Но пока было бы неплохо, если б кое-кто вышел из оцепенения и сделал что-нибудь с твоей лодыжкой.

Когда она вернулась, отмытая и одетая, Джеми ждал её в кресле.

Оценив его бесконечно гордый вид, Таша спросила:

— Что хорошего скажешь?

— Ну, во-первых, святой отец залечил мне ногу. — Джеми радостно покрутил лодыжкой. — И я понял, в чём секрет виспа!

Таша удовлетворённо кивнула — так и знала, что в противном случае естествоиспытательский интерес мальчишки не дал бы ему заснуть.

— Каким это образом?

— Залез в сундуки под кроватью, и…

— Ты залез в сундуки мёртвого владельца дома? — уточнила Таша.

— Ну знаю, знаю, что неэтично! Зато я нашёл там разгадку!

Молча сложив пальцы щепоткой, Таша коснулась ими склонённого лба.

Потревоженную память мёртвых нужно чтить.

— Это было в одном из сундуков. — Джеми продемонстрировал ей небольшую мыслеграфию, с которой улыбалась темноволосая женщина лет сорока. — Вместе с женскими платьями.

Мыслеграфии были изобретением магов. Они умели запечатлевать на пластинах из гибкого непрозрачного стекла всё, что видели или представляли, а полученный результат превосходил величайшие полотна и портреты: что люди, что пейзажи выходили точь-в-точь как живые.

— А ещё, — продолжил Джеми, — там лежало вот это.

«Вот это» также оказалось мыслеграфией, но чуть большего формата.

Где лицо женщины соседствовало с мужским, немолодым и угрюмым.

— Думаешь, это и есть магистр Альвандан? — спросила Таша.

— Руку даю на отсечение!

— И так верю. — Таша вновь перевела взгляд на мыслеграфию женщины, выразительно окружённую чёрной рамкой. — А это жена нашего магистра?

— Как можно догадаться по рамке, безвременно почившая.

Вот и ответ, почему уединенное жилище отшельника вовсе таковое не напоминает.

— Конечно, это всё сплошные догадки, но… — Джеми отложил мыслеграфии на стол. — Эта тварь, как мы имели возможность выяснить, каждому видится тем, кого он любил и потерял, так?

— Похоже на то.

— И за последние пару сотен лет успела превратиться в легенду, потому как слышно о ней ничего не было.

— Верно.

Джеми встал, прошедшись туда-сюда по комнате: