Ширли Рейн - Мститель

Каменный Город представлял собой гигантские, высеченные прямо в толще скалы террасы. Они были сооружены в совсем уж незапамятные времена и связаны с какими-то давно позабытыми религиозными ритуалами. Можно только диву даваться, как эту невероятную по трудоемкости работу смогли проделать люди, располагающие лишь каменными орудиями.

Начиная снизу, каждая имеющая форму кольца терраса была больше следующей, находящейся над ней, а на самой верхней до сих пор сохранились огромные каменные изваяния. Некоторые, правда, уже заметно осыпались, другие только начинали крошиться, но многие выглядели так, словно ни ветер, ни дождь, ни солнце, ни даже само время не властны над ними.

Эти каменные истуканы высотой примерно в три человеческих роста изображали людей со сложенными на животе руками, удлиненными плоскими лицами, широкими ртами и огромными круглыми глазами. Все изваяния стояли, повернувшись физиономиями наружу, а спинами в сторону оси, на которую были «насажены» кольца террас. Каменная стража, вот что приходило на ум при виде этих исполинских фигур. И было что-то глубоко символическое в том, что теперь эти великаны охраняли покой таких прекрасных и мудрых созданий, как Дети Богини.

Тропа огибала нижнюю террасу, вертикальный срез который уходил вверх высокой и совершенно отвесной стеной. Она казалась – и, конечно, была – совершенно неприступной. Эрритен знал, что в ней имелся всего один и притом очень узкий проход, все время находящийся под охраной.

Тропа тянулась и тянулась, медленно поворачивая вслед за изгибом нижней террасы, а потом внезапно раздалась, и Эрритен увидел вооруженных копьями чернокожих, которые неподвижно, словно статуи, замерли по обеим сторонам прохода. Как только Эрритен приблизился, они тоже рухнули на колени и трижды коснулись лбами земли, однако поднялись, не дожидаясь приказа, и снова застыли на своем посту. Его проводники о чем-то коротко переговорили с ними, после чего двое из них растаяли в темноте, а третий провел сквозь проход в стене сначала одну лошадь, а вслед за тем и другую.

Они оказались в огромной долине, окруженной уходящими ввысь внутренними стенами. С этой стороны они были обтесаны вровень друг с другом, так что получилось нечто вроде гигантского каменного колодца.

Сейчас здесь было почти совсем темно, но Эрритен по прошлому опыту знал, что долину пересекает ручей, берега которого густо заросли цветущим кустарником, а в толще самих террас высечены пещеры, словно нарочно созданные для того, чтобы в них могли поселиться Дети Богини.

Прекрасное место – действительно совершенно неприступное и, главное, исключающее необходимость все время контактировать с людьми. Их вызывали, только когда возникала какая-нибудь нужда, и еще ежедневно в установленное время они приносили к проходу в стене пищу. И не только приносили, но и приводили.

Дело в том, что каждое селение в неукоснительном порядке должно было поставлять определенное, не такое уж большое количество живых людей, предназначенных для того, чтобы сделать рацион Пауков более разнообразным. Ну, еще для лечения; свежая, высосанная из полуостывшего человеческого трупа кровь при некоторых заболеваниях оказывала чрезвычайно благотворное и даже омолаживающее воздействие на организмы Детей Богини. Таким образом, часть «пищи» являлась в Каменный Город на собственных ногах.

Вот и весь контакт.

Правда, несколько особо доверенных, прекрасно вымуштрованных чернокожих постоянно жили в самом Каменном Городе, чтобы, так сказать, все время находиться под рукой. На тот случай, если понадобится срочно передать сообщение, или почистить, расширить, обустроить пещеру, или выполнить еще какую-нибудь работу или поручение по желанию Детей Богини. Или даже если срочно потребуются свежая кровь и парное мясо. Однако эти люди очень хорошо знали свое место; невидимые и неслышимые, пока их услуги не требовались, они появлялись словно из-под земли, как только в этом возникала необходимость, и потом так же молниеносно и бесшумно исчезали.

В прошлый свой приезд Эрритен не раз восхищался тем, как все здесь устроено, а вернувшись, поначалу даже порывался поговорить с Королевой Моок, чтобы попытаться убедить ее завести у себя такие же порядки. Однако Хив напомнил ему, что у Детей Богини не принято давать советы старшим, и Эрритен вынужден был уняться. Тогда он принялся убеждать самого Хива переселиться сюда, но и тут потерпел неудачу. Брат уперся, и ни в какую, хотя его доводы с точки зрения Эрритена звучали в высшей степени неубедительно. Что же, у каждого время от времени случаются заскоки. Жаль только, что этот заскок обошелся Брату так дорого; послушайся он Эрритена, и сейчас был бы жив.

Хив заявил, что в пещерах со всех сторон камень, который, как он выразился, «давит» на него, что он к этому не привык и даже – совершенно убийственный довод – что его совсем не радует перспектива жить вдали от людей. Дескать, тогда он окажется вынужден прервать свои наблюдения над этими в высшей степени интересными созданиями.

Вот и донаблюдался – «интересные создания» прикончили его, и дело с концом. Подумать только! А ведь Хив за всю свою недолгую жизнь не подверг «неотвратимому наказанию» ни одного человека, а в последнее время даже носился с идеей, как он говорил, «наведения мостов» между Детьми Богини и людьми.

И вот теперь Брат Хив мертв, а Эрритен приехал в Каменный Город один, и сердце у него разрывается от горя. Не таким, нет, совсем не таким рисовался его воображению следующий приезд сюда.

У темного провала входа в одну из пещер их тоже ждали. Пленника тут же отвязали, лошадей куда-то увели, а Эрритен последовал за своим проводником дальше. Едва войдя под высокие каменные своды, он ощутил знакомый запах, острый, смолистый и в то же время вызывающий ощущение прохлады. Широкий и длинный извилистый коридор привел их в большую пещеру, и там, наконец…

Там, наконец, в неярком, колеблющемся свете укрепленных на стенах смоляных факелов Эрритен увидел тех, к кому так рвалась его душа. Они расположились тесной группой среди свисающих с потолка полотнищ паутины – и Королева Моок, и Тимор, и кто-то еще из чудом уцелевших, и Рей, и Присса. При виде этих двоих сердце у него заколотилось, к глазам подступили слезы. И не только потому, что Эрритен вырос вместе с ними и теперь был рад их видеть в точности так, как радуется человек, после долгой разлуки встретившийся с братом и сестрой по крови. Его до глубины души тронуло, что Королева Моок специально пригласила этих двоих, чтобы доставить ему удовольствие.

Эрритен бросился к ней, упал на колени – конечно, не как раб, а как любящий сын, просто от полноты чувств – и заплакал, уткнув лицо в ладони. Действительно заплакал, самыми настоящими слезами; уж и не припомнить, когда такое происходило с ним в последний раз. А Королева… О, Богиня! Королева сделала то, чего до сих пор не делала никогда. Положила лапу ему на голову, и голос, больше похожий на сухой шелест, произнес у него в голове: