Линн Абби - Взлет и Падение Короля-Дракона

Губы, уши, руки, волосы — даже крепкие мышцы на задней поверхности шеи Хаману — все было иллюзией, но даже под покровом этих иллюзий Доблестные Воины Раджаата оставались мужчинами и женщинами. Сам Хаману, по меньшей мере, знал, что он остался мужчиной. Он помнил все мгновения любви в руках Дорин; и в руках Джикканы, тоже; и редких других женщин в его смертные годы. После того, как Раджаат сделал его Доблестным Воином, он, на тяжком опыте, узнал, что существуют смертельные пределы для иллюзии. Здоровое бессмертие Сильвы увлекло его своими опасными возможностями.

Он оттолкнул ее, сильнее, чем намеривался. — Мы пришли поговорить о Раджаате-

— У тебя все еще манеры пожирателя грязи, Хаману, — прервал его Борс. — Постарайся вести себя так, как полагает Доблестному Воину.

Немногими словами и несколькими небрежными жестами двое более опытных бессмертных пробили защиту Хаману. Они ловко показали его неуклюжесть и необразованность, что, увы, не было иллюзией. Он был молод в сравнении с ними и мало чего знал. Да, он умел сражаться, но не знал, как надо сидеть посреди обилия подушек, окружавших праздничный стол Сильвы, какие из незнакомых деликатесов надо есть пальцами, а для каких требуется нож.

А что касается неотложного дела, приведшего Хаману в Кемалок, а потом их обоих в Ярамуке, Борс небрежно упомянул о нем между ягодами и пирожными с кремом.

— Кстати, ты знаешь, дорогая, что Раджаат не собирается останавливаться на расах Возрождения? — вскользь спросил он. — Он собирается сотворить еще одного Доблестного Воина, который вычистит Атхас от — представь себе — людей.

Сильва поставила на стол свой бокал с игристым вином. Ее иллюзия сохранила свою красоту, даже когда она нахмурилась, но ее внутренняя природа — сердце и сознание победившего Доблестного Воина — разоблачила себя. — А как же мы? И что с его обещаниями? Мы, что, должны будем править миром, наполненными зверями и халфлингами?

— Скорее всего, — ответил Борс, изучая взглядом ягоду с крапинками, беззаботно устровшуюся на кончике его ножа. Затем он взорвал ее своей мыслью. — Или он сотворит еще одного Доблестного Воина, который вычистит и нас, тоже.

— Его необходимо остановить.

— Согласен. Ты с нами? — спросил Палач Дварфов, повернувшись от Сильвы к Хаману, который как раз, в самый неподходящий момент, посадил пятно от ягоды на рукав туники.

Губы, красные как пятно на рукаве, разошлись в снисходительной улыбке. — У вас есть план? — спросила она Борса, не Хаману.

— Конечно, но требуется участие нас всех, всех до единого.

Темные глаза Сильвы сузились. — И тебе нужно знать, где находится каждый?

— Вряд ли я могу спросить об этом Принесшего-Войну, не правда ли?

— Или маленького Сача.

— К нему я обращусь в самую последнюю очередь, и приведу его силой, если понадобится.

— После того, как я скажу тебе то, что тебе нужно узнать?

— Я надеюсь, моя дорогая волшебница. — Борс положил свою ладонь на руку Сильвы.

Она вытащила свою руку из-под его. — А, ты всегда обещаешь, и твои обещания пусты, как и Раджаата. — Ее улыбка противоречила ее словам.

Слишком радушная, заметил себе Хаману, и адресованная только Борсу — и никакой признательности ему, а ведь без него они бы ничего не знали о планах Принесшего-Войну. Более старшие Доблестные Воины исчезли, оставив Хаману с шелками, рабами и остатками еды на столе — замечательное соседство! Когда они вернулись Сильва уселась на подушкам очень близко к нему, пока Борс стоял за дверью.

— Оставайся там, Хаману, — холодно сказал более старший Доблестный Воин.

Приказ, а не предложение, а Хаману не любил, когда ему приказывали, и не любил, когда к нему относились как к ребенку или рабу. Если Борс ничему не научился в Кемалоке, придется преподать ему урок прямо сейчас.

Внезапно воздух в пиршественном зале Сильвы застыл. Капли воды повисли в фонтанах, люди-рабы повалились на землю. Борс действовал; Хаману еще не сделал ничего, чтобы навредить им.

Когда он начал вставать, Сильва бросилась в ноги Хаману. Она запутала его в подушках. Огромный, прочный дворец задрожал, когда они упали друг на друга.

— Оставайся со мной, Лев из Урика, — потребовала она, пока они боролись, применяя ограниченные, но сильные заклинания.

Много лет назад офицеры Мирона из Йорама унижали его своим великолепным владением мечом. С того времени Хаману провел много лет, тренируясь в искусстве владения самым разнообразным оружием, только для того, чтобы быть уверенным, что такое никогда не повторится. Он думал, что поскольку он силен и отлично подготовлен к бою любым видом оружия, он победит в любом бою. А теперь выяснилось, что ему потребуется по меньшей мере несколько дней, чтобы понять коварные стратегии, при помощи которых по традиции сражаются женщины и побеждают. Сильва использовала его львиную силу против него самого. Она выпивала его заклинания с такой же скоростью, с какой он творил их, а потом схватила его руку и изогнула ее за спиной так, что, казалось, черные кости под иллюзией вот-вот треснут. Когда он признал свое поражение, она опять прошептал ему в уха своим хриплым соблазнительным голосом.

— Так будет лучше. Поверь мне.

Хаману был склонен доверять ей не больше, чем Раджаату.

— Я вернусь с другими и мы вместе займемся Принесшим-Войну, — сказал Борс от двери. — А тем временем ты, быть может, научишься чему-нибудь полезному.

Сильва отпустила свой захват, когда Борс исчез. Лев из Урика быстро оценил примущества трюков, которые она показала ему, постарался быстро выучить их, и в следующей схватке сумел заломить ее руку.

— А теперь, что ты собираешься делать, Лев из Урика, — спросила она. Ее голос донесся из-за ее плеча, в то время как лицо было воткнуто в подушку. — Ты быстрый и сильный фермерский парень, но этого недостаточно.

Позже Хаману проклинал искристое, переливающее на свету и неожиданное крепкое вино Сильвы. Но вино было не виновато; никакое количество вина не могло повлиять на него — ничуть не больше, чем любые деликатесы насытить его худое тело. Он был молод, с точки зрения бессмертных, но не так уж мало лет прошло с того момента, когда он в последний раз коснулся щеки женщины и не оставил на ней шрама или поцеловал ее в губы и при этом не пошла кровь.

Со временем Хаману научился создавать очень тонкие и изысканные иллюзии и мог обольстить любого, кого пожелает, а мог и тайно проникнуть в сознание смертного человека, чтобы исследовать мир с его точки зрения. Со временем он и королева Ярамуке опустились до постоянных ссор, которые закончились ее смертью и разрушением ее города. Но до того Сильва честно предлагала ему если не любовь, то очарование, и он предлагал тоже самое ей.