Патриция Маллен - Повелители камней

— «Вернусь через несколько дней», — повторила Сина. — Ох, Руф, что же с ним стряслось?

— Финн слышал, что он бился с вашим отцом.

— А я это видеть! — воскликнул Слипфит и рассказал им об ужасной схватке Ньяла с лордами. — Я не пришел быстро, как мог, госпожа, но я не знать, где вы. Трудно находить вас! Голубоглазый волк, он помогать мне, но я не люблю волки: они всегда готовые кушать отшельники. Он нашел эта бродяжка, — добавил Слипфит, кивая на девочку, — но не съедал ее и оставил ее мне. Я спрашиваю вас, что мне делай со бродячая человеческая девчонка?

— Ты поступил замечательно, Слипфит, — сказала Сина. — Найти кого-нибудь в этом лесу — просто чудо!

Слипфит так долго прожил один в лесу, что отвык говорить, да еще сильный акцент — Сина с трудом понимала, о чем он говорит. Но то, что эльф принес ей новости о Ньяле, Сина поняла и лучезарно улыбнулась ему.

Вытянутое лицо старого эльфа осветилось легкой улыбкой.

— Я был бы скорый еще, но я принести с собой девочка в лохмотьях.

От новостей у Сины поднялось настроение. Пока она ухаживала за девочкой, Слипфит снова и снова с большим удовольствием рассказывал ей о своем знакомстве с Ньялом. Его эльфийское воображение разыгралось, и он постепенно приукрашивал свой рассказ все новыми увлекательными подробностями.

Меллорит очнулась в жилище колдуньи. Тут было темно и дымно. Меллорит лежала, обнаженная, на шкурах диких зверей, а все ее тело словно горело в огне. Она закричала от боли и страха.

— Лежи спокойно! Мы не сделаем тебе ничего дурного, — резко проговорил чей-то голос. Меллорит почувствовала палящую боль над ухом и дернулась. — Держи ее, Руф.

Меллорит забилась, но чьи-то сильные руки прижали ее, не давая пошевелиться. Она очень испугалась. Кто-то крепко держал ее голову, и Меллорит снова почувствовала резкую боль, как будто какой-то исполин выдирал с корнем ее волосы. Она перестала бороться и стала мысленно молиться.

Наконец боль прекратилась, и ее отпустили. Меллорит боялась открыть глаза: лучше уж не видеть, что за судьба ее постигла. Кто-то влил ей в рот отвратительного вкуса питье, и Меллорит снова забилась, давясь и пытаясь выплюнуть жидкость, но сильные руки снова одолели ее.

Вскоре Меллорит оставили в покое. Она лежала на шкурах и рыдала. Потом ей стало казаться, будто она бежит по длинному туннелю. Вздрогнув, она поняла, что совсем раздета. А затем она услышала позади шаги слуги привратника. В конце туннеля стоял с мечом в руке Ньял и звал ее. Шаги слуги тяжело звенели сзади. Случилось странное — она не могла бежать. Яркий свет в конце туннеля погас. Снова стало темно и дымно. Но от близкого костра шло тепло, и Меллорит успокоилась, а когда повернулась к огню, рыжеволосый демон радостно закричал:

— Она проснулась!

Меллорит съежилась от страха. Колдунья появилась перед ней, подняла шкуры, чтобы посмотреть на нее, а потом прикоснулась к ее лбу.

— Жара нет, — сказала колдунья. — Как тебя зовут, девочка? Не смотри так, никто не собирается тебя обижать.

Но Меллорит спрятала лицо и молилась, чтобы они исчезли. Позже, когда колдунья снова попыталась прикоснуться к ней, Меллорит закричала и начала брыкаться, опрокинув миску с отвратительным варевом. Колдунья удивленно посмотрела на неё. Меллорит задрожала и отвернулась, она не хотела оказаться во власти взгляда колдуньи. Демон поставил рядом новую миску, но Меллорит даже не шевельнулась: она знает колдуньины хитрости и не позволит себя отравить. Позже, когда ее мучители не видели, Меллорит стащила немного еды из котелка, висевшего над костром.

Когда она немного окрепла, колдунья разрешила ей гулять. От платья ничего не осталось, а от балахона, который предложила ей колдунья, Меллорит отказалась наотрез. Она не хотела, чтобы эти злыдни видели ее голой, и в конце концов завернулась в шкуры, служившие ей постелью.

Меллорит не знала, где находится, и не представляла, как ей одолеть колдовство Сины и отыскать замок дяди. Но с каждым днем она набиралась сил. Уверенность в том, что Ньял спасет ее, не ослабевала ни на минуту. Она видела, как он спускается из своего горного жилища, как вытаскивает меч, как его огромный конь встает на дыбы. Мучительница колдунья падает на землю, что-то бормоча от страха; со страшными демонами покончено одним взмахом блестящего меча. Ньял поднимает Меллорит на спину коня и заключает в объятия.

Она готовилась к его приходу. Она прислушивалась, не раздастся ли далекий стук копыт. Надежда пылала в ее груди до того самого дня, когда Меллорит наклонилась над чистой, неподвижной водой заводи, чтобы напиться, и увидела свое отражение. Ужас сдавил ей горло.

Ее чистое, молочно-белое лицо, ее небесно-голубые глаза, ее золотые волосы — все исчезло! Кожа стала темной и грубой, щеки — впалыми, а глаза — темными и лихорадочными. Сквозь жалкие клоки пуха на голове просвечивала розовая кожица. Жуткий звук, похожий на стон смертельно раненного животного, сорвался с ее губ.

Меллорит отскочила от заводи и повалилась на песчаный берег, раздирая кожу на голове и колотя себя по лицу. Прибежала колдунья, обняла ее и держала, пока Меллорит не перестала кричать, а потом влила ей в рот что-то горькое. Звуки стали приглушенными. Теперь колдунья стерегла Меллорит: редко оставляла ее одну, поила мерзкой жидкостью, следила за каждым движением.

Но в этом не было необходимости. Меллорит больше не замышляла бегства. Она больше не мечтала о победном спасении. Ее молитвы оказались слишком слабыми. Надежды больше не было, она поняла это, когда увидела свое отражение. Колдунья победила, с мечтой покончено навсегда. Меллорит превратилась в лягушку.

Глава 30

Мир был нарушен, и путешествия стали опасными. Шайки бездомных людей из Элии бродили по дорогам, охотясь за неосторожными путниками, и нападали на уединенные хутора, отвозя дрова и все награбленное в Элию. Не зная, насколько им удалось оторваться от лордов, Ньял и великаны старались выбирать окольные пути: так было безопаснее, хотя и медленнее. Две ночи подряд они не разводили костра. Но у них не было с собой провизии, и путешествие стало трудным.

Грозовые тучи ушли, теплый ветер манил беглецов на юг. Вечером они вышли к крестьянскому дому. Ньял назвал свое имя седому хозяину и его перепуганной жене и попросился на ночлег. Хозяин предложил им всем еду в обмен на работу. Утром они с великаншей запрягли единорога и Авелаэра и несколько часов перетаскивали большие камни и бревна, нужные крестьянину, чтобы закончить забор, который он возводил вокруг своего дома.

— Теперь не то, что при Телерхайде, — заметил фермер. — Теперь живешь и не знаешь, кто из проходящих мимо намерен поживиться тем, что ты добывал таким трудом всю свою жизнь.