Андрэ Нортон - Корона или тьма

Иса секунду стояла, набираясь решимости, а потом подняла руку и сорвала пыльный занавес с гвоздей, которыми он был приколочен.

Она считала, что подготовила себя, но оказалось, что нет. Из окна, искаженное холодной ледяной завесой, но тем не менее различимое, на нее смотрело лицо величайшего врага Рендела. У нее появилось тошнотворное ощущение, будто от удара в солнечное сплетение. Пошатнувшись, Иса случайно прикоснулась к окну и тут же отпрянула и начала оттирать руки, словно из-за этого мимолетного прикосновения они покрылись холодной слизью. И Рохан с Зазар требуют, чтобы она; женщина, лицом к лицу встретилась вот с этим ужасом?

— Нет, — прошептала она в холодный воздух на верхней галерее. — Я не могу. Я не буду.

И в ту же секунду она ощутила какое-то движение в Четырех Кольцах на своих больших и указательных пальцах. Ужаснувшись, она посмотрела на них. Кольца начали двигаться, соскальзывать с тех мест, которые они занимали уже столько лет. Иса сжала кулаки с такой силой, что у нее затрещали суставы, но Кольца продолжали свое медленное, неумолимое движение. У нее отчаянно застучало сердце. Кольца покидают ее — и она не в состоянии этому помешать! Как они могут предать ее, когда она была так верна им, столько лет трудилась на благо Рендела?

И тут ей пришло в голову, что это она сама предает Кольца. Уж не заодно ли они со знахаркой, настаивающей, чтобы Иса пошла на то, что не может не быть величайшей глупостью?

Ну что ж, если это так, если ей нужно пожертвовать своей жизнью для того, чтобы спасти Рендел от существа из этого витража — от ужаса, который, как она прекрасно понимала, был только бледной тенью реальности, — пусть будет так. И она ощутила, что к ней вернулось некое подобие спокойствия.

— Я дала волю эмоциям. А теперь во мне говорят ответственность и чувство долга. Я отправлюсь на север, — заявила она существу в окне. — И если высшим силам угодно, чтобы я отдала свою жизнь ради твоей погибели, то я готова это сделать.

И Четыре Кольца снова надежно устроились на ее пальцах. Она с благодарностью погладила их знакомые очертания, и ее сердцебиение утихло. Она каким-то образом почувствовала, что если бы упорствовала в своем отказе явиться на зов Зазар, то не только потеряла бы Кольца, но и обрекла на гибель весь Рендел. И это чуть было не произошло.

Иса больше не в силах была смотреть на третий витраж. Даже заново укрепленный занавес не сможет помешать злу просачиваться из него, оскверняя Собор. Она повернулась, поискала взглядом — и увидела небольшую статуэтку. Это было изображение Четырех Деревьев, и изготовлено оно было не из камня, а из фарфора, но для ее целей подходило. Закрыв лицо рукой, она размахнулась — и статуэтка, и витраж превратились в крошево осколков, которые уже никому и никогда не удалось бы собрать заново. Холодный ветер со снегом ворвался в пустой проем, где раньше находился витраж. Иса не могла заставить себя прикоснуться к этому месту, даже для того, чтобы попытаться снова закрепить занавес на гвоздях.

Она спустилась по лестнице, отбросив капюшон с головы так, чтобы любой, кто ее увидит, сразу узнал королеву. Главный служитель Собора поспешно направился к ней с виноватым видом.

— Если бы вы предупредили нас о своем приходе, ваше величество, — проговорил он, подобострастно кланяясь, — мы приготовили бы встречу, которая подобает вашему высокому положению.

— Там, наверху, разбилось окно, — сказала Иса, указывая рукой в сторону лестницы, по которой только что спустилась. — На верхней галерее.

— Мы немедленно заменим его…

— Не трудитесь, — властно приказала вдовствующая королева. — Можно просто заделать. Там есть еще два, которые тоже необходимо убрать.

— Но… но, ваше величество, тогда на галерее будет темно…

— Так зажигайте свечи. — С неожиданно пробудившимся подозрением Иса пристально посмотрела на священника. — Вы ведь никогда не видели тех трех витражей, не так ли?

Священнослужитель густо покраснел.

— Нет, ваше величество. Ходят всякие слухи, но обращать на такие вещи внимание не годится…

— А следовало бы, — тмрачно проговорила она. — Эти витражи противоестественны. Удалите их, а потом заложите проемы кирпичами. Я хочу, чтобы от них даже следа не осталось.

— Все будет сделано, — с поклоном пообещал служитель.

После этого Иса вышла из Великого Собора и прошествовала через двор к замку. Приняв решение, она теперь чувствовала себя прежней: сильной, контролирующей почти все, что происходит в Ренделшаме. Прежде чем она отправится в эту безумную поездку — на это отважное предприятие, мысленно поправилась она, — ей еще необходимо заняться одной мелочью — встретиться с приезжающей в столицу Хегрин. Безусловно, у нее еще будет время на то, чтобы повидаться с этой девочкой.

Да, приняв решение, Иса определенно почувствовала себя лучше. Она сожалела только о том, что ее отъезд будет немного несвоевременным. Возможно, ей придется быть непривычно резкой, чтобы положить конец тем фантазиям, которые эта девчонка может лелеять насчет своих отношений с королем Пересом.

— Какая ты хорошенькая! — воскликнула Иса. — Это ожерелье с сапфирами и жемчугом очень тебе к лицу и прекрасно подходит к твоему красивому синему платью. — Ну-ка, иди сюда и дай мне тебя рассмотреть.

Хегрин сделала реверанс.

— Благодарю вас, ваше величество, — сказала она и послушно подошла ближе к вдовствующей королеве.

— Ты очень похожа на отца, — заметила Иса. — Волосы и глаза такие же. Но ты худая, как твоя мать, хотя и не такая бледная. Тебя плохо кормили в твоем заточении в Ридале? Если ты не выучивала уроки, тебя отправляли спать без ужина?

Звонкий смех Хегрин залил даже дальние уголки комнаты.

— О, у меня прекрасный аппетит! — воскликнула она. — Моя няня, Беата, говорит, что даже странно, что я не толстая, раз так люблю сладости.

— Угощайся, — сказала Иса, развеселившись, и указала на блюдо с пирожными, на которые смотрела девушка. — А теперь давай сядем и побеседуем. Ты должна рассказать мне все о себе. Видишь ли, меня это очень интересует.

Иса заняла свое обычное место у огня, а Хегрин пристроилась на низеньком табурете, с которого легко можно было дотянуться до пирожных.

— Рассказывать особенно нечего, — проговорила она с набитым ртом и откусила еще кусок пирожного. — Мне отвели очень хорошие апартаменты, где я буду жить с леди Раннорой и леди Анамарой. Я зову их обеих тетями, хотя наши родственные связи сложнее. Леди Раннора мне тетка по мужу, а леди Анамара — жена Рохана, а он мне почти старший брат. Моих матери и отца здесь нет, они воюют на севере, а король Перес прислал за мной и пригласил приехать сюда. Беата говорит, что король мне вроде как двоюродный брат.