Майкл Салливан - Заговор против короны

Майрон чувствовал себя крайне глупо. Он провел в седле уже много часов, но все еще не научился удерживать лошадь на дороге с таким расчетом, чтобы она не сворачивала влево и не сталкивалась с жеребцом Фанена. Он уже более-менее ловко управлялся со стременами, но ему еще многое предстояло освоить. Его раздражала защита большого пальца, из-за которой невозможно было поставить ноги на подошву стремени.

Сыновья лорда Пикеринга охотно взяли Майрона под свою опеку. Для начала ему объяснили, что на подпорку стремени лучше всего опираться каблуком. Это позволяет уверенно держаться в седле, да и нога не застрянет в стремени, если всадник упадет с лошади. Они также сказали монаху, что более тугие стремена облегчают работу колен и контакт всадника с боками животного.

Все лошади Пикерингов были очень хорошо обучены и отлично слушались шенкелей. Их целенаправленно приучали к езде таким образом, чтобы рыцарь мог сражаться, держа в одной руке копье или меч, а в другой — щит. Майрон как раз и практиковался в этом, сжимая колени, чтобы убедить лошадь повернуть направо, но, к сожалению, без малейшего успеха. Чем больше он усиливал нажим левого шенкеля, тем сильнее зачем-то давил правым. Это сбивало бедное животное с толку, лошадь глупо вертелась и то и дело толкала ехавшего рядом коня Фанена.

— Ты будь с ней построже, — поучал его Фанен. — Покажи ей, кто тут главный.

— Ей уже известно, что это она, — жалобно ответил Майрон. — Думаю, мне лучше держаться за поводья. Вряд ли мне придется орудовать мечом и щитом в предстоящей битве.

— Ну, все может в жизни статься, — заметил Фанен. — Монахам нередко доводилось воевать в древние времена. Алрик сказал, ты спас ему жизнь, сражаясь против наемников, напавших на него в лесу.

Майрон недовольно нахмурился, опустил взгляд в землю и буркнул себе под нос:

— Я никогда ни с кем не сражался.

— Но я слышал, ты ударил солдата…

— Не помню, — виновато покачал головой Майрон. — Надо было, наверное, дать тем наемникам отпор. Это ведь они сожгли наш монастырь. Они убили… — Он осекся, помолчал и только после долгой паузы продолжил: — Я бы погиб, если бы Адриан и Ройс не спасли меня. Король просто предположил, что я за него сражался, а я не стал говорить ему правду. Мне действительно надо прекратить так делать.

— Как?

— Лгать.

— Это не ложь. Ты просто не стал поправлять его.

— По сути, это одно и то же. Настоятель как-то сказал мне, что ложь есть самопредательство. Это свидетельство ненависти к самому себе. Если ты стыдишься своих действий, мыслей или намерений, ты лжешь, потому что это проще, чем принять себя таким, каков ты есть. Или, как в данном случае, притворяешься, что что-то произошло, когда на самом деле ничего не было. То, как видят тебя другие, становится важнее, чем то, какой ты на самом деле. Это как когда мужчине проще умереть, чем выставить себя трусом. Репутация для него важнее жизни. Но кто храбрее, в конце концов? Тот, кто умирает, лишь бы не казаться трусом, или тот, кто живет и признает, кем является?

— Извини, ты меня совсем запутал, — озадаченно произнес Фанен.

— Не важно. Но принц попросил меня сопровождать войско в качестве хрониста, а не воина. Думаю, он хочет, чтобы я написал книгу о том, что произойдет сегодня.

— Если так, то, пожалуйста, не пиши о том, какую истерику закатил Денек, когда ему запретили идти с нами. Это выставит наше семейство в дурном свете.

Все, что они видели вокруг, было для Майрона внове. Конечно, ему случалось видеть снег, но лишь во дворе монастыря или на галерее. Он никогда не видел, как снег ложится на ветви деревьев в лесу или сверкает на солнце по берегам рек и ручьев. Они проезжали густонаселенную область, минуя селение за селением, каждое из которых оказывалось больше предыдущего. Майрон с восхищением взирал на различные постройки, животных и людей, попадавшихся им по пути. В каждом городе жители выходили посмотреть на них, выбегая из домов, привлеченные мерным, грозным топотом солдатских сапог. Некоторые, набравшись храбрости, спрашивали, куда они направляются, но ответа не получали, поскольку солдатам было приказано хранить молчание.

Дети выбегали на обочину дороги, но взрослые старались как можно быстрее оттащить их назад. Майрон никогда раньше не видел детей, по крайней мере с тех пор, как сам был ребенком. Мальчиков нередко отправляли в монастырь в возрасте десяти — двенадцати лет, но там не было почти никого младше восьми. Самые маленькие дети казались Майрону невероятно забавными, и он с изумлением наблюдал за ними. Шумные и по большей части грязные, они походили на сильно уменьшенных пьяных взрослых, но выглядели на удивление мило и смотрели на него с таким же удивленным выражением лица, с каким он сам смотрел на них. Они махали ему рукой, и Майрон не мог им не ответить, хотя это было, наверное, не очень по-военному.

Войско продвигалось на удивление быстро. Пехота, выполнявшая приказы, как один человек, поочередно переходила с марша на более расслабленный шаг, который на деле был не намного медленнее. На лицах их застыло выражение мрачной решимости. Никто ни разу не улыбнулся.

Так войско продвигалось в течение многих часов. Никто им не препятствовал. Никто не преграждал путь, никто не поджидал в засаде. Майрона не покидало чувство, что он скорее участвует в увлекательном параде, нежели в подготовке к жестокой битве. Наконец вдали показались первые очертания Меленгара. Фанен показал ему рукой на высокую колокольню Маресского собора и высокие башни замка Эссендон, над которым не развевался ни один штандарт.

Передовой отряд доложил, что город защищает большое войско. Лорды приказали своим полкам выстроиться в боевой порядок. Сообщения передавались с помощью флагов. Лучники натянули тетиву на своих луках, и войско произвело перестановку. Солдаты выстроились в шеренги по трое. Лучники выдвинулись вперед и шли за пехотинцами.

Майрона и Фанена отправили в арьергард. Теперь они ехали в обозе вместе с поварами, жадно поглощая все увиденное и услышанное. Это новое, стратегически выгодное положение позволило Майрону наблюдать, как часть войска отделилась от основного состава и двинулась к городу, обходя его справа. Когда полки добрались до подошвы холма и попали в поле зрения стражи на стенах замках, где-то вдалеке заиграл военный рожок.

С крепостной стены донесся ответный зов рога. Лучники Галилина выпустили в сторону защитников замка град стрел, на мгновение накрывших небо, подобно темной туче. Стрелы все летели и падали, и Майрон услышал ослабленные расстоянием крики защитников замка. Он с интересом следил за тем, как всадники разделились на три отряда. Один остался на дороге, а два других прикрыли его с флангов. Основной отряд нападавших перешел на быстрый шаг…