Эл Ибнейзер - Дар Менестреля

— А теперь, рассказывай! — рявкнул гном.

Аргвинар хотел было удивиться странной манере гнома вести допрос, но увидев, что Корджер отстранился и оставил все в руках гнома, тоже не стал вмешиваться.

— Да что ж рассказывать-то? — Заверещала старуха, — Вы только скажите, господа, я вас все расскажу, как ну духу!

— Кончай нам голову морочить! Мы все знаем, как ты нас обманывала. Лучше расскажи сама! — гном продолжал наступать, так и не обьясняя что же он хочет, запугав когда-то столь спесивую госпожу Цваль до того, что она сьежилась, и с широко открытыми глазами переполненными ужасом, верещала:

— Конечно, конечно, добрый господин, я все скажу. Ты только дай знать о чем говорить?

— Давно, много лет назад в твоем приюте женщина родила ребенка…

— Так я ж отдала вам его, господин Вайер от вас приходил тогда и забрал ребеночка. К вашим в Орден, и сказал чтоб я не беспокоилась, что все в порядке будет.

Все трое удивленно переглянулись. «Господин Вайер» явно не вписывался в картину, поскольку Дастина оставила явно мать, судя по описанию. Да и какая еще женщина слонялась бы по чумному городу, прижимая ребенка к груди, пока сама не упала без сил на пороге чужого дома? Гном сообразил это, и скорчил еще более злобную рожу:

— Говорю тебе, старая карга, мы все знаем. И не пытайся нас обмануть!

— Ах, так вы о втором ребеночке говорите! Так бы и сказали. Я же не знала, я думала вы о первом спрашиваете. Первый у вас, старшенький, его господин Вайер унес.

— Ты мне зубы не заговаривай! Рассказывай куда второго дела! Почему нам не отдала? — взревел гном.

— Так ведь господин Вайер забрал ребенка и ушел, да, ушел, что ж мне было за ним бежать, я не могла бежать. Вот и решила придержать ребеночка у себя, пока господин Вайер снова не зайдет, и я бы его спросила, не нужен ли второй…

— Так чего ж не спросила, крыса ничтожная? Спрятать от нас захотела, тварь?

— Да как же можно, никак нельзя, не хотела я, не прятала…

— Так почему не отдала, когда Вайер к тебе следующий раз зашел?

— Так ведь уже не было ребеночка у меня, не было. Зашел такой же вот в сером плаще, и забрал.

— Никто от нас его не забирал, не лги.

— Так я ж не знала, что он не от вас. Пришел, потребовал ребенка, и забрал. Это уж под конец он назвался, тогда я поняла, что он не от вас, да чего ж я сделать-то могла? Уже ничего. Он развернулся и ушел.

— Говоришь назвал себя? И как же он назвался?

— Дак, разве ж упомнишь. Только он из этих оказался, из Белых гор. Я уж и не видела его с тех пор.

Разговор становился интереснее и интереснее. Уже двое детей, и оба явно не были Дастином. У всех троих уже практически не было сомнений, кто были эти первые двое. А гном продолжал:

— Илинитам! Старая дрянь, да как ты посмела! Ладно, этим потом займемся. Но ты еще не все сказала!

— Да что же еще сказать-то? Что я могу сказать?

— Ну! — Зло рявкнул гном тоном опытного квартального полицейского.

— Ах, так вы об этом… Об… ну, словом, о том, что еще один у самой этой потаскухи остался… Да на что он вам сдался-то? У него и ножка при родах попорчена была. Калека, одно слово. Он бы вам и задаром не нужен был…

— Ты мне голову не морочь. Куда третьего девала, карга?

— Да никуда я его не девала, он у этой остался, у матери своей. Она потом, как мор пошел, с ним и сбежала.

Тут неожиданно вмешался Корджер:

— Так ты говоришь, господин Вайер забрал первого?

— Господин Вайер, он самый. Он мне обещал, что все в порядке будет, что никто меня за это не осудит.

— Напомни-ка мне, женщина, где он сейчас живет, нам надо ему еще пару вопросов задать, а с тех пор он небось переехал куда-нибудь?

— Да, нет, господа хорошие, — запричитала старуха, явно радуясь, что незванные гости скоро уйдут к «господину Вайеру» и может быть не тронут ее саму, — нет, никуда он не переезжал, так и живет на той же улице Отсеченных Голов, что невдалеке от городской ратуши. Совсем невдалеке, от ратуши прямо, прямо и направо, там и дом его.

— Улица Отсеченных Голов, говоришь, — усмехнулся гном, — ну смотри, старая, если опять чего скрыла, в следующий раз мы с этой улицы за твоей головой явимся. А пока радуйся, что она нам и задаром не нужна!

Не став больше расспрашивать старуху, они вышли из дома и зашагали прочь. Корджер не скрывал своего бешенства:

— Старая дрянь! Когда мы разберемся с этим делом, я, пожалуй, навещу этот дом еще раз.

— Может власти за нее возьмутся. Как-никак преступление серьезное — раздать детей ничего не подозревающей женщины в чужие руки… Тут за такое если не на плаху, то на каторгу точно проще простого загреметь.

Аргвинар лишь покачал головой:

— Не думаю, сам посмотри какие тут в городе порядки, если можно спокойно в дом ворваться, учинить допрос, чуть не пришибить старуху, и никто даже не почешется, поскольку на тебе эта серая рухлядь!.. Плевали власти на это…

— Ничего, — ответил Корджер, — Зато мне не наплевать! А теперь поговорим с господином Вайером. Этот, похоже, должен тоже немало знать. А илиниты-то хороши! Знали ведь все и не сказали! Послали двух сыновей за третьим, а меня даже предупредить не соизволили!

— А ты уверен, что не предупредили? На них не похоже, — с сомнением спросил Аргвинар.

— Уверен, — рявкнул не хуже гнома Корджер, и тут же встал как вкопанный. «Три раза вы роняли семя и три раза оно дало всходы…» — вспомнил он слова тетрарха. Корджер выругался, медленно пошел дальше и пробурчал:

— А может и предупреждали…

Черные глубокие тени скрыли троих в неброских серых плащах, шагавших по направлению к ценральной площади города…

Онтеро, выскочивший в окно хижины, пнул изо всех сил серого сторожившего дверь и, воспользовавшись его мгновенным замешательством, скрылся в кустах. Пробежав немного, петляя между деревьями уворачиваясь от веток, он в конец запыхался и шлепнулся на минуту на землю. Холодная земля напомнила ему о причинах бегства, и он тут же вскочил, пытаясь сориентироваться в темноте. Сначала это было непросто, но старый трюк, выученный давным давно, когда его никто еще и не думал считать колдуном, помог, и он почувствовал направление, в котором горели костры. А костры могли означать только одно — лагерь серых. Путь назад не занял много времени и он уже обычным зрением увидел свет костров, преграждавших его путь к палатке.

Спрятавшись за толстым стволом старого дерева, Онтеро высматривал положение дел в лагере. То что он говорил отнюдь не вдохновляло его самого, но неумолимая логика твердила свое — или этот паренек, к которому он так привязался, или весь мир вместе с ним самим и Дастиным заодно… Проклятая логика, то что требовалось было немыслимо, невозможно, но что было делать? А если сейчас предотвратить их встречу? То есть они с принцессой все равно уже вместе, но если пока еще не зашло слишком далеко? Толстяк покачал головой. Все равно рано или поздно придет час, когда Дастин должен будет умереть, чтобы мир жил… И кому как не ему это придется сделать? Оставался еще Аргвинар, но он — теоретик, редко сталкивавшийся с практической стороной, да и болтается сейчас невесть где, а время ждать не будет…