Джордж Брейген - Клеймо змея

— Хун, смотри! — прошептал он, откидывая со лба влажные волосы. — Здесь какие-то драгоценности! И золото!

Действительно, вся зала, в которую они попали, была заполнена украшениями и золотой посудой, ожерельями и драгоценными кубками. Даже плесень, покрывавшая, казалось, все вокруг, в этих подземных чертогах не затронула сокровища. Хлодвиг снял со стены пышно украшенный пояс, и, хотя вокруг царила таинственная полутьма, было понятно, что он сделан из огромных бриллиантов.

Как зачарованные, братья повернулись к грудам золота, но внезапно за их спинами раздались какие-то звуки. На этот раз до слуха братьев донеслись не стоны и завывания призраков с обезображенными лицами, они услышали зловещее шипение, неведомую нечленораздельную речь, напоминавшую, скорее, слабый металлический скрежет.

Высокая фигура почти закрыла треугольный проем. Братья взглянули на это существо, и им показалось, что скользкий пол под их ногами уходит куда-то в сторону, как вершина катящегося шара.

Человек с лицом змеи пристально смотрел на них и что-то говорил на странном наречии — из его гортани вырывались шелестящие, скрипучие звуки, от звучания которых братьев словно окатывало ледяной водой.

Вошедший чешуйчатый демон хрипло засмеялся, откинув назад узкую продолговатую голову, и медленно пошел к ним, выставив вперед руки. Пальцы его, удлиненные шипастыми когтями, были широко разведены в стороны, и Хлодвиг с ужасом заметил, что между ними находится что-то вроде перепонки, полукругом опоясывающей руки наподобие секиры алебарды.

Близнецы, прижавшись плечами друг к другу, пятились назад, пока не уперлись спинами в золото. Дальше отступать они не могли, и чудовище неумолимо надвигалось, широко расставив руки.

Хлодвиг почувствовал, что брат его слабеет и вот-вот упадет. Он и сам едва превозмогал себя, чтобы не рухнуть без сознания, но все-таки старался поддерживать брата. Остатка сил хватило на то, чтобы отчаянно крикнуть:

— Помогите! Помогите!

Он не знал, кто может услышать его слабый голос, глухо звучавший в безбрежных туннелях. Слова рвались из груди помимо его воли, Хлодвиг исступленно взывал, вжимаясь спиной в драгоценную груду, но ужасная фигура приближалась с каждым мгновением. Сил, чтобы поддерживать Хундинга, у него больше не осталось, он отпустил его, и брат повалился, как мешок с зерном, на скользкий пол.

— Помогите! — крикнул Хлодвиг еще раз, и лицо его перекосилось судорогой от ужаса, потому что чешуйчатое лицо уже было на расстоянии вытянутой руки от него.

Он почти лишился чувств, ощущая прямо перед собой невыносимое зловоние, исходящее от приближающегося змеечеловека, как вдруг своды небольшой залы озарились ярким светом. Перед глазами Хлодвига все плыло, в ушах шумело, но он успел заметить знакомую фигуру с факелом в руке.

— Конан! Они здесь! — закричал Астрис, влетевший в залу, и на лице юноши еще появилась улыбка перед тем, как он потерял сознание и рухнул вслед за братом на скользкий холодный пол Сокровищницы.

Хлодвиг уже не видел, как в треугольном проеме появилась огромная фигура киммерийца, левой рукой сжимавшего факел, а правой — рукоять длинного, чуть изогнутого кинжала…

Герцог Фредегар находился в самом скверном расположении духа, но все-таки прибыл в Храм Небесного Льва, чтобы лично присутствовать при жертвоприношении и службе в честь Покровительства Всемогущим всех дорог и перепутий. Через несколько дней правитель собирался пересечь Громовую реку и отправиться с визитом в Аквило-нию и перед отправлением считал нелишним побывать в главном храме Херриды, чтобы Солнце-ликий Митра в будущем защищал дороги, по которым ему суждено было пройти во главе вооруженного отряда.

Лишь только в храме наступил Час Лилии и эти белоснежные цветки раскрыли тончайшие лепестки, правитель города прибыл к главным воротам в сопровождении отборной группы гвардейцев.

Герцог едва сдерживал гнев, седые брови все время грозно сходились на его переносице. После известия о побеге Ночного Губителя начальник дворцовой охраны и командир отряда гвардейцев были брошены в темницу, и им была обещана мучительная казнь, если через день улизнувший злодей не будет пойман.

Восьмигранный шпиль Храма Небесного Льва, возвышающийся над двумя террасами, гордо устремлялся к серебряному диску молодой луны. После грозы ветер утих, и ровно подстриженные кусты тамариска стояли недвижимо, как бойцы, приветствующие правителя во время торжественного парада.

Поверх хламиды из тончайшего черного льна плечи герцога величественно украшала красная мантия, расшитая круглыми золотыми медальонами, а на груди седовласого воина торжественно сверкала тяжелая золотая цепь, символ его непоколебимой власти. Двое телохранителей из его свиты торжественно несли две золотые клетки с жертвенными голубями — белым и черным, всегда приносимыми в жертву Покровителю дорог и перепутий.

Как и все остальные, герцог совершил обряд очищения перед тем, как ступить на плиту крытого хода, ведущего из привратной постройки к храму, и вместе со своим окружением проследовал в священный зал. Оровез из Междуречья встретил его у входа, плавно взмахнув полами пурпурного саккоса в ритуальном знаке приветствия.

Жрецы негромко начали подобающий гимн, и возвышенная лауда в честь Солнцеликого Митры зазвучала под сводами главного храма Херриды. Клетки с голубями стояли с обеих сторон от жертвенника, и ничего не подозревающие птицы осматривались кругом, вертя изящными головками из стороны в сторону.

Обычай Зингары требовал, чтобы перед жертвоприношением все присутствующие в храме обошли его здание кругом по террасе в знак того, что дорога в будущем выпадет легкая и безопасная, а перепутья никогда не сведут странника с верного направления.

Повиновался этому обычаю и правитель Херриды. Вместе со своим советником и всей свитой после соответствующих гимнов он вышел через боковые врата, и факельная процессия растянулась вдоль опоясывающей храм колоннады.

Цеенор-Зера уже знал, что предстоящий вечер окажется для него последним перед тем, как он в очередной раз погрузится в мучительный сон. Он предчувствовал, что истекает очередной срок, отведенный звездными небесами для его существования на земле. Опять ему предстояло попасть в самую страшную темницу из всех мыслимых — лабиринт собственной памяти, и глухое бешенство заполняло бывшего властителя Валузии до последней мельчайшей клеточки.

О, как бы он желал разорвать неумолимый круг! Как он хотел бы вырваться из жестокой цепи своих страданий и убийств, но он чувствовал, что небеса поймали его в сеть, как морскую черепаху, и руководят его жизнью по своему усмотрению. Вероломные боги не забыли о нем даже после гибели великой Валузии, они вытаскивают сеть, когда им заблагорассудится, и потом снова погружают ее в зловонную пучину на тысячу лет, заставляя Владыку Змеиного Скипетра мучиться в тюрьме своих воспоминаний.