Артем Тихомиров - Оруженосец

Взяв палку, Эмма стала ковыряться в углях.

Что касается кустов, то там действительно кое-кто прятался. Два красных глаза весело и с вожделением наблюдали за принцессой. Спустя время к этим глазам прибавились еще два, спустя пять минут еще один. Таким образом, их количество достигло пяти.

Принцесса чихнула. Глаза переглянулись, сощурившись. Их владельцам было смешно. Медленно, очень медленно они, владельцы, начали расползаться в разные стороны. Всю жизнь проведшие под сводами этого леса, туземцы научились уподобляться неслышным теням. Окружив место стоянки Эммы, троица обменялась тайными знаками, после чего тот, у кого был только один глаз, поднялся из-за кустов. Он был позади принцессы, с наветренной стороны. Косматая головища напоминала куст, громадный рот — пещеру, утыканную квадратными гнилыми зубами. В руке страшный субъект держал пращу. Раскрутив ее, он швырнул в Эмму камень, завернутый в тряпку. Снаряд попал точно принцессе в затылок, и она, не издав ни звука, упала рядом с костром.

Все трое косматых выскочили из кустов и бросились на добычу. Через несколько мгновений Эмма уже была спеленута сыромятными ремнями.

— Одна?

— Больше тут никого.

— А кто дерево сломал?

— Почем мне знать?

— Там какая-то тряпка.

— Откуда она взялась?

— Тряпка?

— Да не — эта рыжуха!

— Почем мне знать?

— Тьфу!

— Оружия нет. Ничего нет. Она не может быть одна.

— Поблизости никого, я ползал до самого ручья. Никаких следов. А эта пришла от малинника.

— Знаю. Она свалилась с неба. Оттуда часто падает всякая дрянь.

Эта версия, очевидно, нашла поддержку, косматые больше не спорили.

Одноглазый, самый шустрый из них, взвалил добычу на плечо и трусцой двинулся прочь. Двое других последовали за ним. Вскоре троица растворилась в подползающей тьме, а еще через некоторое время место крушения ковра-самолета заволокло туманом.

ГЛАВА 14

Эмма не видела места, куда ее принесли.

Косматые прошли тайной тропой до почти вросшего в землю старого деревянного дома, больше похожего со стороны на сборище покрытых мхом валунов. Лишь одно круглое окошко, откуда выбивался свет, разрушало маскировку. Косматые остановились перед дверью, над которой нависало нечто вроде крыльца, где росли громадные черные поганки, и постучали условным стуком.

Некоторое время они стояли в темноте, потом в доме что-то завозилось, загремело. В замочную скважину изнутри вставили ключ, он повернулся со скрежетом, и дверь отворилась. Тусклый оранжевый свет брызнул в ночную темень.

— Мамочка, мы пришли, — сообщил один из косматых.

— Заходите, нечего тепло выгонять! — раздался ворчливый голос, выдающий в хозяйке даму чрезвычайно немолодую. — Шляются целый день, оставив мамочку, а потом здрасьте.

Косматые вошли в чудной дом. Одноглазый сказал:

— Мы принесли добычу, она упала с неба.

— От нас ничего не скроется, — заверил с гордостью другой косматый.

Мамаша была счастливой обладательницей громадной головы, громадного носа и громадных глаз. Все это покоилось на маленьком сгорбленном теле. На голове был чепчик, очевидно, никогда не стиравшийся. Еще одной достопримечательностью являлся огромный рот, по наследству передавшийся сыночкам.

— Негодники, — сказала косматым мамаша и склонилась над связанной принцессой. — Так… — Громадный нос нюхал, громадные глаза-блюдца присматривались. Потом старуха ткнула в Эмму палкой, на которую до этого опиралась. — Худая. Мяса почти нет. Что тут есть?

— Можно откормить, — ответил одноглазый. — Люди быстро толстеют, особенно девицы, которых угощают выпечкой.

Здесь людоед был совершенно прав. Косматые братья поддержали его. В лесу нечасто встретишь юную девственницу, так что им, можно сказать, крупно повезло.

— Мамочке готовить? Печь и горбатить спину? — заворчала старуха.

— Зато потом мясо ее будет нежным, сладким, — протянул одноглазый. Его серый язык высунулся изо рта и совершил рейд по губам.

— Да, да, да, да… — закивали, глотая слюну, косматые.

— Ладно! — Уродливая людоедка взмахнула палкой и ласково огрела одноглазого по макушке. — Откормим и съедим на мой день рождения.

Косматые разволновались. День рождения мамочки был только через две недели.

— Сделаем пирог?

— Лучше жаркое!

— Нет, гриль! Я возьму бедрышко!

— Печень с картошкой и луком!

— Цыц! — На этот раз палка была отнюдь не ласковой и отвесила косматым серию тумаков.

Они замолчали. Не очень мудро злить мамочку.

— Не перестанете орать, вообще ничего не будет, я сожру ее одна!

Братья стали смирными, как вышколенные солдаты. Одноглазый поднял Эмму с пола и понес через весь дом, оказавшийся гораздо больше внутри, чем снаружи, на кухню. Там была большая печь, большой стол и много утвари. Людоеды всегда трепетно относятся к приему пищи и всему, что с этим связано. Для людоеда кухня — храм, где вершатся таинства. Все в нем должно быть идеальным. Во всяком случае, на взгляд каннибала, ибо нормальный человек нашел бы окружающую обстановку преотвратной и сбежал бы отсюда в мгновение ока. Принцесса сбежать не могла, до сих пор находясь в обмороке. Только позже она увидит, каков здешний интерьер.

Кухню украшали кости и черепа. Мамочка любила «искусство», к тому же полагала, что сила съеденных обязательно переходит к съевшему, а останки жертв лишь укрепляют домашний очаг. Мамочка никому не доверяла оформление священного места и сама следила, чтобы краска на костях и черепах не облупилась, чтобы крысы и мыши не покушались на ее сокровища, и собственноручно морила тараканов. Но главное — запах мертвечины, который просто обязан быть, по мнению старухи, густым и сшибающим с ног. Он являлся важной частью атмосферы, примерно как дымящийся ладан в храме какого-нибудь божества. Человек, не разделяющий людоедского образа жизни, войдя в кухню, сразу упал бы в обморок от вони, но косматые лишь чувствовали усиление аппетита.

Один из них открыл клетку, стоявшую в дальнем конце кухни, и одноглазый забросил туда Эмму, предварительно избавив ее от пут. Принцесса упала мешком, впервые после удара по голове издав слабый стон.

— Будет толстой, будет сочной, будет сладкой, — сказал одноглазый, пощупав Эмму за левую ягодицу. По его мнению, это место — его любимое — было удручающе худым.

Клетку закрыли, навесив на нее большой замок, сам вид которого должен был отнимать у пленников всякую надежду на спасение.

Косматые полюбовались на добычу. Конечно, было бы лучше, достанься им толстуха, но по странной прихоти судьбы в лес попадали в основном худые. Надо обладать немалым терпением, чтобы откормить очередного дохляка до нужной кондиции. И время. Да, то самое упрямое время, враг всякого людоеда, особенно того, кто является сторонником исключительно человеческой диеты.