Ольга Григорьева - Найдена

– Не надо…

Мне было стыдно. Спать хотелось, но ведь там, внизу, умирали люди… Разве я могла спать?

– Ложись, ложись…

Что-то мягкое очутилось под моей головой, что-то теплое легло сверху. Я вздохнула и закрыла глаза. Но и во сне я увидела битву. Полукругом стояли повозки с ранеными, истошно выли трубы, и несметным полчищем текли воины. Войско печенегов, войско Святополка, войско Ярослава… Они . спутались, смешались и стали похожи на огромный разрушенный муравейник. Маленькие, облаченные в блестящие доспехи мураши бегали, напрыгивали друг на друга, махали лапками и падали, падали, падали… Где-то среди них был и Горясер со своими людьми.

Мне вдруг нестерпимо захотелось увидеть его. Я встала, откинула с ног теплую шкуру и пошла к дерущимся. Меня не заметили, только вокруг все стихло. Ни звука. Я не испугалась глухоты. Мне было все равно. Хотелось только увидеть его, убедиться, что еще цел…

Я вышла из лагеря, спустилась с холма и оказалась среди сражающихся. Рядом со мной мелькали клинки, открывались в беззвучном крике рты, одежду пачкала кровь, но я знала, куда иду, и не боялась. Битва была рядом, но невидимая грань пролегла меж мной и явью, словно надежный щит. И я увидела его. Он дрался на самом краю поля, рядом со своим Окаянным князем. Святополк закрыл лицо шлемом с серебрянойпереносицей и забралом, а у воинов Горясера шлемов не было. И у Горясера тоже не было. Глупый, его же могут убить…

– Горясер! – позвала я.

Он не услышал. Метнулся куда-то в сторону, припал на колено, ускользнул от направленной в грудь пики и ударил сам. Его окровавленный меч взвился в воздух, и внезапно я поняла, что Горясер и есть этот меч – беспощадный, каленый, не ведающий страха и жалости.

– Горясер! – поражаясь увиденному, крикнула я.

– Он не услышит, – ответил женский голос.

Я оглянулась. Вороной, черный, как сама бездна, жеребец теснил меня грудью. На его спине, без седла, по-мужски сидела красивая женщина. Из-под ее короткой рубашки виднелся край кольчуги, в унизанной браслетами руке блестел кинжал, а на голове красовался золотой шлем.

– Перунница! – шепнула я. Неужели мне довелось увидеть, как дочь древнего бога Перуна, небесная воительница, пришла полюбоваться на битву русичей с русичами?!

Она засмеялась и сдернула с головы шлем. Длинные темные волосы покрыли ее плечи, и лицо женщины сразу стало знакомым.

– Дарина?

– Я шла за тобой. – Она соскочила с коня и ловко, словно играя, одним взмахом рассекла горло случайно помешавшему ей воину. – Ведь я обещала тебе почет, богатство и уважение.

Воин упал к ее ногам. Я отшатнулась. Дарина убрала кинжал за пояс, пнула умирающего кончиком сафьянового сапожка и пожала плечами:

– Чего ты боишься? Он умрет легко, намного легче, чем многие из тех, кого ты перевязывала. И тебе нечего бояться. Ведь я обещала…

Она стояла над несчастным – такая красивая, такая спокойная – и говорила о моем будущем! Она, сгнившая в яме ведьма, посланница Морены, восставшая из могилы нежить, смеялась над живыми!

Ненависть пронзила меня, как вражеский клинок.

– Ты… Ты обещала мне это?! – Я указала на умирающего.– Трупы, воронье, кровь… Это ты называла богатством и роскошью?

– Но я не властна над всем сущим, – возразила Дарина. – Воины живут, чтобы драться. То, что ты называешь смертью, их жизнь. Но я хочу устроить твою судьбу.

– Не нужно мне такой судьбы! Я выберу ее сама! Понимаешь, сама! – Я захлебывалась словами. – Ничего мне не надо, только прекрати это! Немедленно!

– Ты так этого хочешь? – Ведьма казалась удивленной.

Чему она удивлялась? Моим желаниям или моему гневу? Вдруг вспомнилось ее обещание, данное в Ведьмачъей яме.

– Ты говорила, что будешь помогать мне. Так помоги! Я ничего более так не желаю, как завершить эту битву!

– И кто же должен победить? – Дарина присела и приподняла руку убитого ею воина. На его рукаве красовался знак Святополка. – Эти? – Она повернулась и дотронулась до руки бородатого дружинника. В это мгновение он уворачивался от вражеского меча. Удар пришелся по плечу ведьмы, но лезвие не причинило ей вреда, пройдя сквозь призрачное тело, словно сквозь туман. – Или эти?

– Ярослав,– не задумываясь сказала я. Ведьма покачала головой:

– Но к кому же ты шла, не страшась ни боли, ни смерти? К воину Ярослава? А если он победит, вдруг тот, к кому ты так стремилась, ляжет бездыханным у твоих ног?

Горясер. Передо мной проплыло его лицо. Я оглянулась. Стоя ко мне спиной, наемник с кем-то рубился. Выпад, прыжок, удар и опять прыжок. Он походил на лесного зверя. Ничего не кончилось… Я помнила его объятия, жар его губ…

– Мамочка, мама! – Крик прорвался сквозь колдовскую завесу тишины.

Закрывая брешь, Дарина махнула рукой, и крик смолк. Но кричавший не исчез. Он оказался молоденьким, совсем еще мальчишкой. Кольчуга, болталась на худых плечах, словно на пугале. С жалкой улыбкой на лице парнишка протягивал ко мне руки. Из его шеи текла кровь. Он не видел меня и тянулся к той, что когда-то дала ему жизнь. Он молил ее о спасении. Или все-таки меня?

Дарина смотрела снизу вверх и ждала. Я сдавила голову руками:

– Пусть так. Пусть Горясер умрет. Только бы все это кончилось.

– Хорошо. – Ведьма поднялась. – Но ты поможешь мне.

– Как?

– Здесь был убит Борис. Видишь кровь?

Кругом была кровь. О какой она говорила? Вороной фыркнул, переступил длинными тонкими ногами. Ведьма повела пальцем. Бурое пятно окрасило землю.

– Видишь? – сказал Ларина. – Это кровь неотомщенного князя. Помоги мне собрать ее.

Я видела. Кровь Бориса покрывала землю тонким налетом, как пыль покрывает старые полки, но она билась и пульсировала, взывая к мести.

– А что будет дальше? – Я не решалась притронуться к живому, извивающемуся в корчах пятну.

Дарина пожала плечами:

– Я вызову дух справедливой мести – Встречника. Он выпустит из-за кромки души умерших здесь воинов. А мы ему поможем. Собирай. Или ты передумала?

Нет, не передумала. Я опустилась на четвереньки, стараясь не чувствовать исходящего от земли жара и не поднимать головы. Мне не хотелось большие видеть покрытых потом и кровью мужчин, их безумные глаза, искаженные ненавистью лица…