Игорь Ковальчук - Гибельный дар

— Зачем тебе моя душа?

— В общем-то, затем же, зачем и жизнь. Пригодится.

— Нет. Душу я тоже не отдам. А такой вариант тебе как — я обучусь, закончу институт и верну тебя вновь в человеческое состояние А? Как тебе?

Недолгое молчание в ответ.

— Мне это не нужно.

— Почему? — поразился Илья. — Неужели ты не хочешь обратно стать человеком?

— Не хочу. Зачем? Мне в этом положении вполне комфортно. К тому же, человек не может быть бессмертным. Я же в своем положении бессмертен в большей степени.

— Хренассе! Это ты вот такое положение считаешь удачным?

— Меня устраивает.

— Господи! — юноша в растерянности сжал виски пальцами. — Ну, послушай, так же нельзя!. Мне нужна Ильда, я за ней пришел. И без нее не уйду.

— Попробуй, если хочешь, — рассмеялось существо. И даже слегка посторонилось.

Это не имело значения, потому что все здесь — от воздуха до камней под ногами — было ему подвластно «Он ведь может, пожалуй, даже лишить меня воздуха. Может? Он все может» Теперь надо было сосредоточиться и попытаться увидеть магическую систему этого места в виде, к примеру, конструктора, части которого можно переставить и сделать проход там, где сейчас его нет. У него возникло ощущение, будто схема пребывает в столь зыбком равновесном состоянии, что стоит лишь подтолкнуть ее.

А может быть, он выдавал желаемое за действительное. Но не отступать же было, в самом деле…

Илья присел и положил обе ладони на пол. Ощущение пыльного, присыпанного песком камня успокоило его. Вот она, устойчивость и уверенность, на которую он может опереться. Отдельные схемы и элементы, на которые теперь рассыпалась магическая система, которую он разглядывал, действительно очень напоминали элементы конструктора. Именно так он и решил относиться ко всему происходящему.

Вынул два кирпичика, переставил их местами — и торопливо бросился за угол. Там его должна была ждать лестница. Лестница действительно оказалась — однако путь к ней преградил провал, откуда в лицо юноше дохнуло затхлым влажным воздухом подвала. Илья прикрыл ладонями глаза, сосредоточился — и по краю стены над провалом пробежала узкая кирпичная кайма недообвалившегося пола.

Он осторожно ступил на эти кирпичи, волне отдавая себе отчет в том, что нынешнему хозяину замка не потребуется много времени, чтоб выдернуть эти кирпичи у него из-под ног. Подгоняемый страхом, он преодолел эту кромку за два прыжка. Последний шаг уже провалился в пропасть, но Илья упал грудью на край пола, мигом подтянулся и вцепился в лестницу. Ему казалось, если держаться за материальный предмет, хозяину замка труднее будет его преобразовать. Не разгибаясь, юноша бросился вверх по лестнице. Та внезапно рассыпалась песком, но наитие в один миг подсказало ему выход. Он передвинул еще несколько элементов схемы, и воздух стал упругим, словно батут. Впервые в жизни Илья почувствовал, что летит. В глаза ему ударил солнечный свет. Ароматный ветер подхватил его и понес над кронами деревьев, как пылинку, которой, впрочем, почему-то было совсем не страшно. Наоборот — хорошо, приятно, будто он, промерзнув, залез попариться в теплой ванне. Илья захотел снизиться, и это ему удалось, ветки замелькали перед глазами, но он был почему-то совершенно уверен, что не получит по лицу, поэтому не жмурился — просто летел сквозь зелень и гроздья длинных «сережек». А потом ветви расступились, и внизу оказалась полянка, разрезанная надвое едва заметной извилистой тропинкой. Он приземлился на эту тропинку и пошел вперед, слышал, как шуршат под ногами листья и старая хвоя. Солнечный свет, пронизывавший ветви, превращал воздух в золото. Полянка, словно воды озера, разбивалась о корни старых замшелых деревьев, тропинка вновь уходила в гущу леса, под лапы огромной старой ели. Ему пришлось пригнуться, чтоб пройти под ними. Воздух был упоительный, таким он запомнил аромат соснового леса в южной Карелии, куда иногда выезжал с родителями.

Тропинка пошла под уклон, обогнула огромное дерево, в корнях которого цвела не одна тысяча одинаковых бледно-сиреневых цветов, названия которых Илья не знал. Деревья расступились, и вдали заиграла бликами вода — то ли озеро, то ли река.

Папоротники, разросшиеся здесь, щекотали ему лицо и шею, и это почему-то показалось юноше забавным. Он неторопливо спускался по склону холма, удивляясь, почему ноги у него не вязнут в траве. К берегу здесь можно было подойти, и он пошел. Вода казалась чистейшей, прозрачной, будто кристалл хрусталя — даже отсюда были видны валуны на дне и заросли водорослей. У самого берега почему-то цвел шиповник — он не слишком-то любил розы, даже дикие, но теперь ему показалось, будто с ними в его памяти что-то связано, и на россыпь ароматных ало-лазоревых и белых цветков приятно было посмотреть. Рядом с одним из кустов стояла девушка в длинном бледно-красном платье, с роскошной волной темных волос — она обернулась, когда он подошел ближе, и улыбнулась ему. Он и узнавал, и одновременно не узнавал Мирним, ведь у нее волосы были короче, и одежду такую она никогда не носила. Однако это была, конечно, именно Мирним, и никого другого тут оказаться не могло.

Она улыбалась ему так, как ему хотелось, чтоб эта девушка улыбалась ему. Илья не удивился этому и даже не особенно обрадовался — почувствовал облегчение и тепло, окатившее душу. Он прибавил шагу и через несколько мгновений оказался рядом с нею. Девушка доверчиво смотрела на него снизу вверх. У нее были огромные, ясные, откровенные глаза, и у юноши перехватило дыхание. Он осторожно взял ее за плечи, любуясь совершенными чертами ее лица, пышными черными завитками, обрамляющими чистый лоб.

— Мирним…

— Я так рада, что ты пришел, Илья, — голос у Мирним был улыбчивый. — Я тебя так ждала…

— Да, я знаю.

— Ты устал? — она ласково коснулась его виска, огладила по щеке.

— Нет. Я вытащил из дереликта Ильдисту. — Он произнес то, о чем давно мечтал, и ждал, что глаза ее вспыхнут искренним восхищением. Эта фраза жаром гордости отдалась в его душе. Но через мгновение сознанию стало неудобно. Понять, что именно происходит, и в точности объяснить юноша бы не смог, но ему вдруг стало не по себе. Какая-то недоговоренность, неочевидность, затрудненность. Мир перестал казаться уютным, комфортным, стал каким-то слишком слащавым и — что самое главное — неправильным. Следующие несколько мгновений он боролся сам с собой, рвался из тисков недоговоренности, словно из болота, где завяз по пояс. Ильдиста… Ильда. Ильду надо найти и спасти, чтоб иметь возможность потом спасти Андисту, подругу Мирним.

Он обещал Мирним, да и вообще, так будет правильно. Он этого еще не сделал, он точно помнит…