Александра Лисина - Возвращение

Лакр, азартно вертя головой, восхищенно прищелкнул языком.

- Все-таки эльфы молодцы: в таком раю даже я не отказался бы пожить! А воздух-то, воздух... прямо медом истекает! Землю хоть за... в смысле, ложкой ешь! Просто черпай и в рот засовывай! Из листьев прямо сейчас сок брызнет! А вон тот грибок я бы даже сырым сожрал - до того аппетитный, зараза!

Стрегон настороженно покосился в ту сторону, но огромный белый гриб, приютившийся между корней ближайшего дерева, выглядел весьма аппетитным. А на соседнем кусте щедрой россыпью алели незнакомые крупные ягоды, при виде которых Перворожденные дружно сглотнули. Интересно, они ядовиты?

- Можете снять повязки и капюшоны, - хмуро разрешил Шир. - Дальше безопасно.

- А гриб? - с жадностью уставился на лесного великана Лакр.

- Можешь съесть, если оголодал.

- Я потом от него не помру?

- Нет. Разве что в слюнях утонешь.

Ланниец немедленно просиял и, живо сбросив надоевший плащ, кинулся за лесным сокровищем, будто дитя за сладкой булочкой. Сопя от возбуждения, срезал гигантский гриб, с некоторым сомнением оглядел толстую ножку, но червяков не нашел и окончательно умилился.

- Все, я уже люблю этот лес всей душой! Торос, глянь, какой он чудесный!

Молчаливый южанин скептически оглядел находку, но комментировать по обыкновению не стал. Только когда довольный побратим отвернулся, красноречиво покрутил пальцем у виска.

Стрегон, поколебавшись, тоже снял душный капюшон, с удовольствием вдохнув полной грудью. Голова от избытка ароматов слегка закружилась, но ненадолго. А потом он ощутил такой небывалый прилив сил, будто и не бежал весь день без перерыва, а только-только проснулся после долгого, целительного сна. Сперва удивился, конечно, потому что не верил в чудодейственный воздух Золотого Леса, о котором ходило столько слухов, однако через несколько секунд понял, в чем дело.

- Остролист, - согласно кивнул Охотник в ответ на его вопросительный взгляд. - От него прибавляется сил и быстрее заживают раны. Если, конечно, есть магия, которая позволяет ему цвести. А здесь ее в избытке: Владыки никогда не скупились для своих.

- Долго еще до Чертогов?

- К ночи придем.

- А Граница? Бел говорила, должна быть еще одна?

- Ты как раз на ней стоишь, - был краткий ответ.

Братья непонимающе переглянулись.

Что он имеет в виду? Неужто остролисты и есть - Граница? Та самая, последняя, после которой межлесье превращается в совершенно обычный, ничем не примечательный и совсем неопасный лес? Значит, мы поэтому остановились? И поэтому стало возможным снять повязки, не рискуя нарваться на ядовитую стрекозу?

- Чего мы ждем? - хмуро поинтересовался Тирриниэль. - Почему стоим?

Шир, внимательно принюхавшись, рассеянно отмахнулся.

- Я всегда так делаю, когда возвращаюсь: после Проклятого Леса все запахи чувствуются гораздо острее.

- И что ты учуял?

- Ничего особенного.

- Стоило тогда стараться! - тихонько фыркнул Ланниэль, которому тоже было не по себе из-за отсутствия Белки.

Охотник, конечно же, услышал, но ничего не ответил. Усмехнулся только совершенно по-волчьи, сверкнул пожелтевшими зрачками и, совсем уж по-звериному встряхнувшись, широким шагом направился дальше. Не собираясь ни пояснять что-либо, ни спорить, ни открывать свои маленькие тайны.

Следом, настороженно посматривая по сторонам, двинулись эльфы. Тиль - впереди, надежно закрытый со всех сторон Братьями и неотлучно находившимися рядом Ланом и Картисом. За ними, по-прежнему молча, потянулись подчиненные ллера Эналле - в походном строю, внимательно озирающиеся и готовые в любой момент выхватить луки. Против Шира они не возражали - Белка велела идти вместе с ним, и они подчинялись. Но это не избавляло ни от сомнений, ни от вопросов, ни от грызущей внутри тревоги. Правда, пока задавать вопросы было некому, разрешить свои сомнения они тоже не могли, а тревога, как появилась несколько дней назад, так и не спешила рассеиваться. А после того, как Тиль поругался с невесткой и стал совсем злым, вовсе многократно возросла.

Боялся он за невестку. До смерти боялся. Знал что-то неприятное про нее и сильно опасался, что не сумеет это предотвратить. Более того, это "что-то" было настолько нехорошим, что он даже рискнул с ней спорить и явно пытался в чем-то переубедить. Но, видимо, успехов не добился и теперь ходил мрачнее тучи. Да еще и на Шира смотрел с таким выражением, будто тот собирался собственноручно ее убить. Так что ллер Эналле, никогда в жизни не видевший его в столь неуравновешенном состоянии, не знал, что и подумать.

Стрегону тоже не нравилось происходящее. Не нравилось дико, прямо до отвращения. Особенно то, с каким лицом Охотник говорил о данной им клятве. Ой, неладно с ним что-то. Явно что-то назревает. Причем, это совершенно точно связано с Белкой и, судя по Тилю, наверняка печально для нее закончится. Сама она, вероятно, уже в курсе и, что непонятно, ничего не имеет против. Вроде как смирилась, если он правильно понял. И именно это было нехорошо: Белка не производила впечатление человека, готового сунуть голову в петлю ради ерунды. Она всегда четко знала свою цель. Упорно к ней стремилась. Добивалась во что бы то ни стало, не щадя ни себя, ни других. Была готова многим пожертвовать ради достижения результата. Охотно шла на крайние меры. Но прежде никогда, нигде и ни при каких условиях она не вела себя, как обреченная. В то время как все последнее время поступала так, будто ей остались считанные дни.

Спину Стрегона вдруг осыпало морозом.

А если это действительно так? Что, если в Золотом Лесу ее ждет совсем не радужный прием? Ведь не зря же она так упорно избегала его долгие годы? Но почему? Из-за Владык? Чертогов? Самих эльфов? Того грешного Портала, наконец, к которому ей нельзя приближаться? Так, может, рядом с ним она окончательно ослабнет? Или, быть может, он способен ее поранить? Или даже уничтожить?!

Стрегон беспокойно повел плечами.

Да нет, не может быть. Иначе Тиль не позволил бы ей туда идти - он слишком ее любит, чтобы рисковать. Но тогда в чем дело? В перстне? В Таррэне? В Лабиринте?! Может, Проклятый Лес держит ее слишком сильно? Или здесь что-то иное? Например... что-то, медленно раздирающее ее на части; что-то, благодаря чему она может уверенно встать против любого зверя и с абсолютным бесстрашием сойтись с ним в смертельном поединке, при этом четко зная, что одержит верх? Может, дело в ее глазах, которые умеют становиться такими же зелеными, как у диких хмер? И в ее странных оговорках, когда она нечаянно роняла фразы о спящем в ней звере?

Кто такая Траш? А Карраш? Помнится, Белка вспоминала мимикра. Последнего в этом мире мимикра, который вместе с грозной подругой на века оказался заперт в камне, а его разум оказался заключен... матерь божья!