Татьяна Турве - Наваждение

Так всё и текло тихо-мирно до большой перемены, а потом они всей бандой наперегонки высыпали во двор, не успев еще толком поесть. (Впрочем, на это "поесть" никто особо и не рассчитывал: наверняка в буфете уже толпится плотная орава изголодавшихся лицеистов! Весь лицей не переждешь.) Яна изо дня в день перебивалась случайным шоколадом, чипсами или печеньем вместо обеда — если бы мама об этом узнала, наверняка б устроила конкретную головомойку. Хотя кто ей скажет!.. А заодно и для карманных денег изрядная экономия, что тоже немаловажно в наше время…

Когда папа уходит в плаванье, то прежнее раздолье в плане неограниченных финансов для Янки быстро прекращается. Старые запасы тают за считанные дни и наступают суровые времена… Мама считает ограничение суммы на карманные расходы одним из самых сильных воспитательных средств, так что выдает по чайной ложке лишь на обеды да на проезд, как раз впритык. Понятное дело, строптивая Яна Владимировна сама и в жизни не попросит, лучше пешком будет до лицея чесать! И на примирение первая тоже не пойдет, чтобы выклянчить для себя какие-нибудь милости и поблажки. Не в ее правилах подлизываться. "No pasaran, они не пройдут! — с невеселым смешком подначила себя Яна. — Может, на работу какую-нибудь устроиться? Только кто ж меня возьмет… Даже в официантки не примут, ручки не из того места — обязательно что-то раскокаю!"

"Вот потому ты и маленькая, что не обедаешь", — выдала однажды Алина, уплетая за обе щеки заботливо припасенный из дому трехэтажный бутерброд. Янка на такую напраслину смертельно обиделась и целый день с ней не разговаривала. Но если мыслить логически, то что-то в этом есть… "Всё, начинаю новую жизнь! Со следующего понедельника, — легкомысленно пообещала себе. — Да только вряд ли из этого что-то получится… Вон как в третьем классе, когда мама каждую субботу выгребала из портфеля гору засушенных булочек и бутербродов и вытряхивала полчаса крошки. Вот чудИла, почему же я их тогда не ела? Из чувства протеста, что ли, или стеснялась… Нет, это я сейчас из чувства протеста, а тогда просто дикая была."

В хорошую погоду девочки по давней традиции спешили со всех ног к "своим" качелям — те располагались в соседнем дворе сразу за лицеем. Иногда приходилось пережидать случайно затесавшихся дворовых малышей, но обычно вся эта горластая мелюзга при виде их внушительной компании разбегалась кто куда, и качели оставались в полном распоряжении девчат. Весной в этом тихом дворике вовсю цвела ароматнейшая сирень и осыпались прямо на голову нежно-розовым цветом яблони, осенью под ноги падали блестящие полированные каштаны… Жизнь была прекрасна.

Первой к заветному сидению из грубых досок подоспела Юлька, у нее ноги самые длинные. Маша зазевалась всего на долю секунды и они принялись шутливо драться за почетное место слева, прямо под яблоней — каждый раз разыгрывался один и тот же спектакль. Воспользовавшись моментом, мимо них неторопливой лебедью проплыла Алина и с королевским спокойствием заняла свободное сиденье справа, даже глазом не моргнула! Опоздавшей Янке пришлось стоять рядом на манер почетного караула и переминаться с ноги на ногу, поджидая своей очереди.

— Машка, ну хватит!.. Ну сколько можно!!! Бессовестная! — Юлька почему-то оказалась не у дел, Яна совершенно пропустила, как это могло получиться. К счастью, Аля не самый рьяный любитель катаний: явно села из чистого принципа и быстро сдалась, уступила место ей, как стоявшей ближе всех:

— На! Помни мою доброту.

Но отвлечься от всех домашних и лицейских забот не удалось: с чрезвычайно снисходительным видом подошла Галька, жуя во весь рот тощий столовский пирожок. И заворчала себе под нос:

— Детский сад, младшая ясельная группа!

Затем пристала к Яне с удесятеренной с утра энергией:

— Мы собираемся на дискотеку. Пойдешь с нами?

— "Мы" — это кто?

— Ну как — кто!.. — Галина подозрительно замялась: дело ясное, что дело темное! — Андрей, Богдан… Может, еще кто подгребет, посмотрим.

Где-то так Янка и предполагала, настроение резво подскочило до высокой эйфорической отметки: неужели Богдан про нее расспрашивал и теперь пытается увидеть, пускай даже окольными путями?.. Но виду решила не подавать, чтоб подержать Гальку в напряжении. Из вредности на лету заявила, раскатываясь до самых яблоневых веток:

— Ну, если Сергей захочет, то пойдем.

Галя отвернулась и, кажется, приглушенно зарычала, как Мардж Симпсон в мультике. Яна самозабвенно улыбалась до ушей, Машенция с отсутствующим видом молчала, расчесывая комариный укус на руке, Алинка пыталась приманить куском колбасы чудовищно пушистого пепельно-серого кота. А Юлька добралась-таки до вожделенной качели, с победным видом водрузилась на сидение и успокаивающе заявила в Галькину спину:

— Не переживай, я пойду!

— Что ты пойдешь — это я знаю, — отмахнулась Галя.

— Я тоже пойду, — подключилась Марианна, потирая ушибленную в пылу схватки за качели коленку (та была в еле различимых золотистых веснушках, словно бы перекочевавших с Машкиного носа). Галя уже только для порядка продолжала зудеть:

— Вот, как обычно! Все идут, одна Яна!..

— А он симпатичный? Этот твой Богдан? — невинным голосом воспитанницы пансиона благородных девиц поинтересовалась Юлька, и опасным для жизни прыжком соскочила с разогнавшейся качели. "Вот каскадерище!" — недовольно поморщилась Яна, с трудом удерживаясь, чтобы не кинуться к Юлии проверять, все ли кости целы. Но "каскадерище" пребывало в отличном здравии: Юлька тут же завертелась на месте волчком, отплясывая на голой земле что-то непрофессиональное, но в любом случае зажигательное.

— Симпатичный — не то слово! Тебе понравится, — торжественно пообещала Галя и успела разглядеть, что Янка при этих словах едва заметно напряглась. "Вот теперь пойдет, как миленькая!" — Галя довольно потерла жирные от пирожка руки.

— Что будем делать на День Учителя? — впервые за всю перепалку подала голос Алина, любовно прижимая к себе раскормленного серого котяру, что вольготно развалился у нее на руках. Прозвучало немного невпопад.

Этот вроде бы ничего не значащий качельный инцидент привел Яну в еще большее смятение. Чтоб успокоиться и разложить по полочкам взбудораженные мысли, она после занятий ушла в свободный полет — отправилась бесцельно бродить по городу, куда ноги принесут. Шла, не глядя по сторонам, почти не разбирая дороги, и нежданно-негаданно вышла к неуловимо знакомому зданию с нарядными белыми колоннами, оно показалось почти что родным… Янка стояла перед ним в оцепенении минуты две, пока не сообразила, что это ее старая музыкальная школа. (Кому-нибудь расскажешь, смеяться будут: не узнала собственную музыкалку, куда бегала шесть лет подряд! Тут одно из двух: или так конкретно отреставрировали, что сразу не признаешь в лицо, или просто подошла с непривычной стороны, дворами.)