Наталья Резанова - Журнал «Если» 2010 № 3

Больного перетащили в подходящее место — на диван, где между спинкой и прислоненной подушкой образовался шалаш. Акимка с Якушкой устроились там же. Трифон же Орентьевич принялся ладить наблюдательный пункт напротив монитора. Супруга не отходила от него ни на шаг.

У Дениски был обычный недорогой ноутбук, недавно купленный взамен старого железного чемодана. Малаша никак не могла понять — неужели придется спать на открытом месте, а не в тихом укромном уголке, как она была приучена? Матрёна Даниловна принесла ей из своего хозяйства большой лоскут искусственного меха — если под него забраться, то вроде ничего получается. Трифону Орентьевичу поставили перед ноутбуком красивый камушек, подобранный Дениской на речном берегу. Он уселся и уставился на пустой экран. Там разбросаны были какие-то мелкие картинки — и ничего больше.

Продержался Трифон Орентьевич часа два. А потом заснул.

Сон сморил всех — и Малашу, и Акимку с Якушкой. Не шутка — путешествие с окраины в центр города и обратно!

Проснулась компания ни свет ни заря от крика Матрёны Даниловны. Она трясла Трифона Орентьевича и крыла его такими словами, какие домовихи берегут для крайнего случая.

Неудивительно: на клавиатуре лежал бездыханный Евсей Карпович.

Когда домовые выясняют отношения — лучше убежать подальше, потому что визг стоит смертельный для человеческого уха. Громче всех голосила Матрёна Даниловна: она доверила жизнь своего лучшего приятеля бестолковой молодежи — и что получилось? Маланья Гавриловна впервые визжала в статусе замужней домовихи, и у нее так звонко и пронзительно еще не получалось. В девках-то изволь помалкивать, а замужем можно и даже нужно визжать. Малаша защищала супруга и чуть не опрокинула Матрёну Даниловну. Трифон Орентьевич прямо любовался: ишь, какая славная жена досталась! Но и он визжал, потому что был женатым домовым дедушкой, и Акимка, который тоже стал не так давно домовым дедушкой.

Один Якушка помалкивал. Он утащил листок, который истыкала точками хозяйка, и под прикрытием стопки книг тщательно изучал подозрительную фигуру. Каждая точка означала струнку… но, может, эти струнки как-то навеки прикрепились к Евсею Карповичу? Стоит тому, кто в ноутбуке, потянуть, — и домовой к нему ползет, даже почти уплыв в последний сон?.

Якушка со своей догадкой вылез не сразу, а дождался, пока все меж собой насмерть переругаются. К Матрёне Даниловне он и подойти боялся — ведь именно он с товарищем Акимкой заснул и упустил Евсея Карповича. А вот к Трифону Орентьевичу, который тоже опозорился, подошел. К тому времени домовые уже опять затащили безвольное тело за подушку, и Матрёна Даниловна забралась туда — охранять ненаглядного приятеля.

— Незримые струнки? — переспросил Трифон Орентьевич. — А что? Может статься. Значит, немного погодя он опять к экрану поползет. Надо поднести его к экрану поближе, чтобы он поменьше сил тратил. И посмотреть, что из этого получится.

Зимой темнеет рано, и довольно скоро в комнате осталось одно светлое пятно — компьютерный экран. Якушка сбегал домой, вернулся и доложил: Матрёна Даниловна с супругом ужинать изволят, он хозяйке дал знать, что беды пока не случилось. Теперь у Трифона Орентьевича, по Якушкиным соображениям, было часа два на эксперименты — пока Матрёна Даниловна не завершит домашние хлопоты да пока не завалится спать Лукьян Пафнутьевич.

Евсея Карповича перетащили поближе к экрану и уложили перед клавиатурой. Сами вчетвером сели в засаду.

Сперва домовые таращились на неподвижное тело очень старательно и почти не дыша. Потом расслабились, стали переговариваться и упустили тот миг, когда слабая лапка Евсея Карповича, как бы помимо воли хозяина, поползла по клавиатуре вверх, к трекболу, который для домовых куда удобнее обычной компьютерной мышки.

— Ох, гляньте… — прошептал Акимка.

На экране начались чудеса…

Домовые смотрят телевизор, но понемногу, сильно в это дело не втягиваясь. Они радуются старым добрым мультикам и не выносят современной музыки, да еще с пением: им все кажется, будто этими тупыми звуками какой-то злодей их из дому выживает. Они народ практичный и хотят видеть на экране связное действо: если кто куда пошел, чтобы он оттуда что-то принес, если парень и девка целуются, то чтобы старшие их обженили.

На мониторе же явилось им действо бессвязное: трубы какие-то заплелись, искры стали вспыхивать, проползла большая зубастая пасть, открываясь и закрываясь, но ничего не сожрала.

В трубе появилась махонькая фигурка и побежала, понеслась! За поворотом возник вдруг большой синий кристалл. Фигурка свернула, кинулась к нему — и он пропал. Два точно таких же кристалла образовались в другой трубе, куда попасть было непросто. Но фигурка, потыкавшись в тупики, и туда добралась. От ее прикосновения кристаллы моментально гасли.

— Куда они деваются? — шепотом спросил Якушка.

Трифон Орентьевич ответа не знал. Но показать себя простаком перед Малашей не мог.

— Оно их глотает.

— Как же они в нем помещаются?!

— Не знаю…

Якушка стал приглядываться к кристаллам, но того момента, когда они от прикосновения исчезают, уловить не мог. Просто фигурка — имевшая, кстати, голову, но почти не имевшая рук и ног — разевала рот и тихонько говорила: «Там!».

— Экий проглот… — пробормотал Акимка.

Фигурка, уже нацелившись на очередной кристалл, замерла, словно ее окликнули. А потом с большой скоростью понеслась по своим заковыристым трубам.

Трифон Орентьевич этот миг промедления уловил. И некое понимание забрезжило — как будто в непроглядной темноте высветился и погас кусочек дороги.

Якушка взялся считать проглоченные кристаллы. Брюхо у фигурки не бездонное, и четыре десятка кристаллов должны были разорвать уродца на кусочки. А Трифон Орентьевич наконец вспомнил про Евсея Карповича и начал следить за ним.

Обнаружилось, что лапа домового, лежащая на трекболе, шевелится и вздрагивает. И наметилась туманная связь между глотанием кристаллов и этими шевелениями. Трифон Орентьевич подумал было, что пропавшие кристаллы как-то попадают через ноутбук прямо в живот к домовому — он-то покрупнее головастой фигурки. Но следующая мысль была более разумна: если Евсей Карпович, кормится кристаллами, то отчего же он теряет силы и лежит пластом? Уж не отравлены ли они? С другой стороны, Евсей Карпович — домовой опытный, с крысиной отравой наверняка имел дело, не может быть, чтоб не догадался…

Тут появилась круглая пасть и кинулась в погоню за фигуркой, открываясь и закрываясь. Фигурка мчалась с неимоверной скоростью, успевая при этом хватать и глотать кристаллы. В конце концов пасть, разогнавшись, налетела на фигурку — и ничего не стало, ни труб, ни кристаллов, ни пасти, ни фигурки, а Евсей Карпович тихонько и очень жалобно застонал.