Светлана Нергина - Монета встанет на ребро

– Что это?!! – ошарашенно выдохнула наконец Ильянта.

Я, пожав плечами, отобрала у зачитавшейся Таи свиток.

– Мой обычный стиль. Мне так и писать?

– НЕТ! – в ужасе возопили обе ведьмы.

– Ну ладно, ладно, – ворчливо отозвалась я, смахивая груду потрепанных фолиантов и присаживаясь на краешек письменного стола. Именно так, сидя на столе и положив свиток на высокий подоконник, я писала, напрочь игнорируя доброжелателей, пытающихся донести до моего искалеченного магией сознания, что на самом деле для чего предназначается. Я попробовала на ногте перо, обругала чернильницу и крепко задумалась. Написала: «В силу концептуальных расхождений материальной формы с йыровым содержанием…» Подумала и заменила «йыровым» на «абстрактным». Что такое «концептуальность» я себе тоже представляла весьма слабо, но звучало это весомее и солиднее, чем «маразм».

Через двадцать минут моих титанических усилий злорадно хихикающие в противоположном конце комнаты ведьмы получили-таки это бессмертное творение литературы. Надо было их видеть…

Плод творческих мук гласил:

«Самому Главному Йыру Гильдии

от Хранящей Срединного Храма – Иньярры

Заявление

В силу концептуальных расхождений материальной формы с абстрактным содержанием и несоответствий аналитических методов управленческого типа между МНОЙ и всеми остальными, прошу перенести планируемую вами проверку на две недели, дабы я успела («показать им всем, кто тут главный» – зачеркнуто) навести долженствующий порядок в подведомственном мне заведении.

Подпись:

(«Хранящая Храма» – зачеркнуто: слишком претенциозно)

(«Иньярра» – зачеркнуто: слишком фамильярно)

».

…Через десять минут прошение в Гильдию обе ведьмы, изрыгая проклятия, написали без моего посильного участия…

Каменные вороны, нахохлившись на подставках у стен, умиленно взирали на коридор, полыхающий яростно-багровым, изредка выплевывающим голубоватые раздраженные искорки, магическим пламенем. Вдоль коридора тянулась нервная цепочка чернеющих расплавленным мрамором следов сапог на высоком шпильке-каблуке. Живая аналогия замерших в камне птиц не решилась сесть мне, пышущей гневом, словно дракон серой, на плечо и благоразумно осталась в комнате, оставив меня разбираться со своими нервами самой.

На совесть заговоренные мною же месяц назад стены с похвальным успехом отражали невольно рвущиеся с пальцев сокрушительные волны энергии. «Значит, и дальше надо пятью переменными заговаривать», – мимоходом мысленно отметила я, подбирая полы длинного плаща и сердито взлетая по лестнице. Все попытки обуздать буйное желание кого-нибудь в срочном порядке испепелить пока не приводили ни к чему, так что я старательно носилась тигрицей в клетке по самым безлюдным закоулкам Храма, дабы ни на кого не наткнуться, и срывала злость на ни в чем не повинных воронах.

Лестница, круто выведшая меня на пару этажей выше, закончилась широченным балконом с резным парапетом. Храм беспечно парил над землей в шестидесяти саженях, где-то далеко-далеко внизу, едва заметные глазу, мелькали черные квадратики возделанных полей, зеленые полосы леса, и серебристыми бликами сияло море.

По лестнице кто-то легко взбежал, тремя размашистыми шагами подошел ко мне и сильно сжал левое запястье. Я резко недовольно развернулась, собираясь спустить нахального обознавшегося студентика вниз по лестнице, да еще и проклятие сверху кинуть – и пусть снимает, как хочет. Будет знать, как к ведьмам приставать.

Но за спиной, спокойно, серьезно глядя мне в глаза, стоял мечник. Без привычного клинка в руке и с распущенными, а не подхваченными свободной рукой полами плаща он смотрелся как-то странно… Я глубоко вздохнула, проглатывая уже зарождающееся на губах ругательство, и постаралась как можно мягче и убедительней сказать:

– Галирад, что случилось? До вечерней тренировки, если мне не изменяет память, еще несколько часов… Пустите, пожалуйста…

Попытка вытянуть свою руку из его ладони увенчалась сомнительным успехом: наставник отпустил запястье, вместо этого осторожно сжав мне плечо. Усмехнулся:

– Во-первых, память тебе не изменяет, во-вторых, вне тренировочной площадки мы на «ты», а в-третьих, никуда я тебя в таком состоянии не пущу. Ты себя видела? Смотреть страшно!

Ярко-синяя молния полоснула парапет, отколов приличный кусок мрамора. Рука на моем плече даже не дрогнула.

– Ну так испугайся и испарись! – досадливо посоветовала я.

– Ха, еще чего! А ежели ты тут с балкона сброситься надумаешь?

– Не дождешься, – мрачно заверила я, оценивающе разглядывая его со всех сторон. – Скорее кого-нибудь сброшу. Даже кандидатура уже наклевывается…

– Попробуй, – равнодушно разрешил мечник, и не думая уходить, прерывая небезопасный тет-а-тет.

– Я за себя сейчас не отвечаю, – с тяжелым вздохом честно предупредила я, поворачиваясь лицом к спятившему, по всей видимости, Галираду.

Он беспечно пожал плечами, разворачиваясь снова к лестнице и увлекая меня за собой:

– Ну и ладно. Значит, за тебя придется отвечать мне. Идем!

– Куда?!

– Идем, хватит задавать вопросы. Разве тебе не все равно, где крушить стены?

– Нет, не все равно! Заговоренные только с первого по пятый, а раздолбать все подчистую выше мне не улыбается. Кому, ты думаешь, это потом обратно восстанавливать придется?

– Ну мы же идем вниз. Так чего ты волнуешься?

Вообще-то я уже не волновалась. И даже почти не злилась, точнее – злилась, но скорее была готова без конца сквернословить в бессильной досаде, чем крушить все вокруг. Определенного успеха Галирад явно достиг. Вот только признаваться ему в этом лучше не стоит.

Мечник уверенно тащил меня за собой, спускаясь по шумным, говорливым, наводненным деловито расхаживающей туда-сюда толпой лестницам. Студенты поглядывали на меня, почти насильно влекомую куда-то, с сомнением, но, не слыша грозных ругательств или откровенных призывов о помощи, кидаться спасать девушку из рук бандита с применением грубой магической силы не торопились. Ничем не примечательная дубовая дверь, тяжеленная на вид, беспрекословно открылась от легкого толчка Галирад а и впустила нас в небольшую, по-спартански обставленную комнату. Я наскоро покрутила головой по сторонам, оценивая обстановку.

– Ты здесь живешь?

Галирад насмешливо раскланялся, широким жестом предоставляя комнату в мое распоряжение:

– Добро пожаловать! А что, не нравится?

Я неуверенно пожала плечами. У правой стены расположилась довольно жесткая на вид постель, аккуратно застеленная тонким темно-серым покрывалом, впритык к ней, но уже углом располагался низкий деревянный столик, пространство у окна было ничем не занято, а вдоль другой стены встали два кресла и шкаф. Единственным предметом роскоши в комнате можно было считать камин, затесавшийся между креслами. На полу лежала шкура медведя, стены облицовывали сосновые рейки, испускавшие одурительный пряный запах смолы.