Вальтер Моэрс - Румо и чудеса в темноте. Книга II

Остальные вольпертингеры смело метали в генерала копья, ножи и топоры, но ничего более серьёзного они не могли предпринять, так как сами постоянно пытались увернуться от оружия и выстрелов Тиктака. Из своей пращи Олегу удалось нанести сильнейший удар в голову медного парня, но ничего, кроме глухого, похожего на колокольный, звона не последовало.

– Забирайся к нему вовнутрь, – крикнул Львиный зев. – Тебе не остаётся ничего другого, если ты хочешь найти его сердце. Внутри также будет безопаснее.

Румо протиснулся между двумя металлическими стержнями и оказался в туловище металлического воина. Тиканье и звяканье, жужжание шестерёнок, ритмичный стук поршней и пощёлкивание алхимических батареек были такими громкими, что практически заглушали все звуки, доносящиеся снаружи. Всё стучало и щёлкало с секундным тактом – так должно быть выглядел каждый часовой механизм изнутри. На самом деле тут спрятано сердце? Неужели стольким хитроумным механизмам нужен органический мотор? Румо пробирался дальше. Всё вокруг него находилось в движении, ездило вперёд и назад. Он должен был быть очень осторожным, чтобы его руки не попали между двумя крутящимися шестерёнками или не наткнулись на острую пружину. Всё было гладким, отполированным, смазанным машинным маслом, из-за чего было почти невозможно найти подходящее место для ног или рук.

– Нравиться тебе ‹тик› внутри? – проревел голос генерала Тиктака. Внутри он звучал ещё глуше и искусственнее. – Нравиться тебе ‹так› внутри меня, вольпертингер?

Румо не отвечал.

– Располагайся ‹тик› удобнее! – крикнул Тиктак. – Будь как ‹так› дома! А я закрою двери, чтобы тебя никто ‹тик› не побеспокоил!

Где-то что-то заскрипело, колёсики и поршни задвигались быстрее и Румо услышал музыку, которую он уже слышал, когда генерал вырос в два раза. Но в этот раз она звучала ещё неблагозвучнее, так как играла задом наперёд. Вокруг во всём теле Тиктака части его доспехов становились на свои места, отверстия и дверцы закрывались, металл наезжал на металл. Поршни и стержни, на которых балансировал Румо и за которые он пытался держаться, постоянно двигались, поднимались и опускались. Внутри генерала становилось темнее.

– Он закрывается! – закричал Львиный зев. – Мы должны уходить. Быстрее!

Со всех сторон выехало оружие – острейшие клинки, пилы, топоры и копья, стрелы и ножи. Некоторые выскочили с огромной скоростью, некоторые выдвигались очень медленно, справа, слева, сверху, снизу, сзади и спереди. Один топор пролетел прямо перед носом Румо и его лезвие срезало клок шерсти с руки Румо. Один длинный, двусторонний клинок меча пролетел между ног Румо. Ему приходилось без остановки пригибаться, уворачиваться или поднимать ноги, что бы не стать обезглавленным, продырявленным или искалеченным. Одновременно с этим он пытался пробраться к отверстию, но как только он ухватился за металлические прутья, сквозь которые он ранее протиснулся в тело генерала, два серебряных крыла захлопнулись. Стало темно и тихо, только тонкие лучи света пробивались сквозь щели доспехов. Раздался колокольный звон, как звон часов отбивающих полдень.

– Мы в ловушке, – сказал Львиный зев. – Мы заперты внутри генерала Тиктака.

Операция

– Амалориканский крюк закреплён в амалориканском адапсе, – сказала несуществующая крошка номер один. – Ауратистская циркуляция электричества в сердце гарантируется.

– Муррррррр… – мурлыкал Смайк.

– Галлюцигенский ключ вставлен в галлюцигенский синант и повёрнут, – сказала несуществующая крошка номер два. – Теперь симпатические вибрации могут беспрепятственно течь в автономную нервную систему.

– Муррррррр… – мурлыкал Смайк.

– Опабиниатские щипцы прикреплены к опабиниатской мембране, – сказала несуществующая крошка номер три.

– Опабиниация может начинаться.

– Муррррррр… – мурлыкал Смайк.

– Йохоянский жгутик стимулирует йохоянский холмик, – сказала несуществующая крошка номер один. – Пассивно-активная реакция полного выравнивания ритма сердца началась.

– Муррррррр… – мурлыкал Смайк.

– Айсхеаианистсий закручиватель закручивает айсхеаианистский эпиксель! – сказала несуществующая крошка номер два. – Симпатические вибрации коронарно выравниваются.

– Муррррррр… – мурлыкал Смайк.

– Одонтагрифский сосальщик э-э-э… погружен в одонтагрифский зев! – сказала несуществующая крошка номер три. – Неважно, что он там делает, всё только к лучшему.

– Муррррррр… – мурлыкал Смайк.

– Хорошо. Теперь мы пропустим ауратистский заряд

– Сожми за нас кулаки, Смайк.

– Пожелай нам удачи!

– Желаю!

– Сколько у тебя кулаков, Смайк?

Смайк немного подумал.

– Четырнадцать, – ответил он затем.

– В общем, должно хватить.

– Да, – сказал Смайк. – Должно хватить. Но вдруг на мне всё ещё лежит проклятие.

– Никогда нельзя быть уверенным, – сказала несуществующая крошка номер один. – Операция началась.

Удивление Фрифтара

Фрифтар захлопнул дверцу тайного окошка, через которое он смотрел на арену театра, и прикрыл рукой рот.

Театральное выступление генерала Тиктака выбило его из равновесия. Медный парень сделал своё битком набитое оружием тело ещё больше, сложнее и опаснее, и превратился в непобедимую военную машину. Против него Фрифтар со всеми своими дипломатическими средствами ничего не сможет поделать.

Другая вещь, которая его смутила, был врахок. Что за ерунда! Почему эти идиоты-алхимики послали именно один из самых крупных и непредсказуемых экземпляров? Экземпляра двадцатиметрового роста вполне бы хватило! Такой гигант ещё ни разу не заходил в город и его невозможно было контролировать. Если узнают, что это Фрифтар поднял врахок-тревогу, то его сделают ответственным за потери в собственных рядах. А это тупое чудовище просто не переставало всасывать в себя граждан Гела – знать, богачей, важных военных, всех без разбору!

Фрифтар выругался. Теперь он вынужден сидеть тихо и выжидать, пока генерал Тиктак и врахок отбушуют в Театре красивых смертей. Хорошо, что хоть сумасшедший король спит.

Он открыл окошечко ещё раз. То, что он за ним увидел, было настолько захватывающим, что советник просто не мог оторваться. Вся арена была в светящемся голубом дожде. Огромная машина сражается с вольпертингерами. Гигантский врахок над всем этим пожирает невинных граждан Гела. Трупы, умирающие, крики! Град искр на балконе медных парней! Какой спектакль! Фрифтар был уверен, что это наилучший спектакль когда-либо сыгранный в Театре красивых смертей.