Михаил Ежов - Под знаком небес

– Не твоих, – поправил его Молох, – наших. Моих! – Он не торопясь прошелся по комнате и снова остановился перед носферату. – Малдония посмела покуситься на священный город и моих вассалов. Она должна быть уничтожена! Люди будут наказаны за дерзость и самонадеянность. Я вернулся, чтобы наказать их.

При этих словах Невин ощутил радость: теперь он сможет отомстить за смерть жены! Он отыщет Железного Герцога и лично вырвет его сердце! При поддержке Молоха вампиры не могут проиграть. Скоро, очень скоро на головы людишек обрушится справедливое возмездие!

Мысли Невина перебила речь Кровавого:

– А теперь слушай и выжги мои слова в своем сердце и разуме, – проговорил бог, и князь носферату почувствовал, как по его спине пробежал озноб – было в чуть изменившемся голосе Молоха нечто, заставляющее обратиться в слух. – Отныне ты – мой Пророк, ты несешь мою волю, твоими устами говорю я. Нет для тебя преград, ибо мое могущество – в тебе! Ты соберешь новую армию и поведешь ее против моих врагов. Они падут, и слава Бальгона не просто воссияет, а ослепит весь мир! Ты воцаришься на троне, и многие народы будут простираться перед тобой. Но ты должен помнить, кто ты и зачем живешь! – Молох замолчал, пристально глядя на Невина.

– Моя жизнь – Служение, Великий! – ответил Невин, не поднимая глаз. Его била дрожь: никогда он не смел даже мечтать о том, чтобы стать Пророком Кровавого.

Мальчик кивнул.

– Хорошо. Я знал, что ты так ответишь. Поэтому и выбрал тебя. У тебя будут паладины. Ты сам выберешь их, пятерых самых достойных. Вы соберете новую армию, невиданную и непобедимую, и встанете во главе ее. А теперь ступай, у тебя много дел. Дарон объяснит остальное – он уже давно служит мне. – Мальчик повернулся и пошел к трону, прямой как струна. От него исходила сила, которой не было названия. Он был рожден, чтобы повелевать, и не сомневался в том, что любой смертный или бессмертный подчинится его приказу. Невин поднялся и взглянул ему вслед. Да, такому господину хотелось служить, быть его оружием, его Пророком. Он был совершенством: неповторимым, непобедимым, всезнающим и всемогущим.

Невин поклонился удалявшемуся богу и вместе с остальными вампирами вышел из зала, где царило существо, подобного которому, казалось, не могло быть. Оно словно пришло из иного мира, где нет ничего мелочного, преходящего, непостоянного, бренного, подверженного постепенному разрушению. Этот мир должен был быть таким же вечным, как его житель, столь же совершенным и непостижимым.

Ступая по гулким коридорам Келтебруна, Невин постепенно осознавал свое ничтожество в сравнении с богом, и наконец отчетливая мысль озарила его сознание подобно откровению: служить такому, как это существо, – счастье, быть его рабом – наслаждение, разделить его величие – смысл жизни!

Глава 4

Да здравствует король!

Король Мирон умирал. Трагедия случилась внезапно – как и все, что меняет историю и ведет к событиям, удостаивающимся занять свое место в летописях, преданиях и легендах. Никто не знал, какой недуг поразил монарха Малдонии, и личный лекарь Его Величества из последних сил старался не говорить прямо об очевидном и неизбежном: Мирону оставалось жить считаные дни.

Денно и нощно у дверей лежавшего в беспамятстве монарха дежурила стража из числа личной гвардии короля. Только принц Мархак, первый советник лорд Виль и лекарь могли навещать его беспрепятственно. Остальным требовались верительные грамоты, подписанные принцем.

Мархак сидел возле постели отца, задумчиво оперев голову на ладонь. Пора было подумать о коронации – трон не должен пустовать ни единого мига. Особенно теперь, когда Железный Герцог стал настоящим героем Малдонии. Этого чужеземного выскочку следовало бы выслать из страны или вообще прикончить, что и пытался сделать в свое время принц, подослав к нему убийц, – словно чувствовал, что ему еще придется столкнуться с этим человеком. Тогда ничего не вышло, но это не значит, что нужно смириться и терпеть его присутствие, которое становится просто опасным.

И теперь он исподлобья глядел на сидевшего неподалеку лорда Виля, пытаясь понять, на чьей стороне этот маленький человечек с неуловимым взглядом и непроницаемым лицом. Ему нужно было обсудить с кем-нибудь создавшееся положение, но мог ли он доверять хоть одному человеку в этом большом неприветливом дворце? Принц Мархак пошевелился, переменил позу и обвел глазами спальню. Плотные шторы закрывали высокое окно, на стенах висели потемневшие от времени шпалеры. Все, казалось, дышало смертью и тлением. И запах лекарств, стоявших тут же, на низеньком столике, усиливал ощущение безысходности и обреченности.

Да, он должен стать королем и взойти на трон законным порядком. Герцога Дьяка нельзя казнить, но можно отправить в одну из дальних крепостей и приказать надежным людям присматривать за ним. Кто знает, быть может честолюбивый полководец, оскорбленный подобным жестом, покинет Малдонию? Но в голове вертелась и другая мысль: что, если он не захочет покориться и прозябать в глуши, а вместо этого решится на мятеж? Пойдет ли за ним армия, поднимет ли народ руку на законного наследника трона? Мархак не знал ответа на эти вопросы и оттого сильнее сжимал руки и кусал в нетерпении губы.

Наконец, накануне смерти короля, он решил отправить Железного Герцога в замок на границе с Казантаром – отдаленным государством на северо-востоке Малдонии. Вызвав писца, он продиктовал ему приказ, но потом выхватил свиток, пробежал его глазами, яростно скомкал и бросил.

– После! – раздраженно крикнул он, отпуская писца жестом и жалея, что поведал свой план первому встречному. Теперь о нем может узнать каждый, и, конечно, весть о почетном изгнании дойдет до герцога Дьяка. У принца промелькнула мысль приказать стражникам догнать писца и посадить в темницу до тех пор, пока не настанет время вручить герцогу приказ о новом назначении, но затем махнул рукой и опустился в глубокое кресло. Ему было ясно, что авторитет Железного Герцога слишком силен, чтобы противостоять ему в открытую. Нет, здесь следовало вести тонкую игру. Для начала неплохо бы подделать несколько документов, свидетельствующих о связи полководца с вампирами (а в этом Мархак не сомневался), и придать их гласности. А затем… можно организовать процесс по обвинению в государственной измене. Это всегда несложно подстроить, а оправдаться слишком трудно. А затем – публичная казнь. Или наоборот, сделать все тихо, без лишней огласки, чтобы не вызывать в народе недовольства – реакция черни бывает порой непредсказуема. Принц Мархак задумался, перебирая на груди тяжелые золотые цепи.