Александр Тув - Новобранец. Служба контрмагии (СИ)

При неизбежных столкновениях, пловцы не расходились миром, а вступали в яростные схватки, протекавшие, в основном, под поверхностью прозрачной воды, и Денис даже приостановился, чтобы посмотреть, как курсанты стараются утопить друг друга.

— Чего это они?..

— Тренируются. — Шэф был лаконичен.

— Так они же не плавают… а в основном дерутся…

— А ты думаешь, на тебя будут нападать только на суше? — привычно ухмыльнулся руководитель.

— А на меня будут нападать?! — неприятно изумился Денис.

— Не сомневайся.

— А за что?!

— Специфика работы, — индифферентно пояснил Шэф, и резко сменил тему, — любишь плавать?

— Да не так чтобы очень… и вообще пловец я… скажем так — средненький.

— Ничего, — успокоил Дениса любимый руководитель, — скоро ты будешь плавать, как лоцманский катер! — Шэф немного подумал и добавил. — А под водой, как торпеда!

«Тупой, как утка, а плавает, как утюг!» — не вовремя всплыла в памяти Дениса услышанная в детстве фраза, он только тяжело вздохнул — предчувствия были не самые хорошие.

«Бассейном» территория Ордена не ограничивалась — новый туннель, и глазам компаньонов открылось еще одно «футбольное поле» с водоемом. Этот участок был значительно больше предыдущих двух вместе взятых и объяснялось это, видимо, огромным количеством курсантов с белыми поясами. По крайне мере, Денис решил именно так.

— Площадка молодняка, — прокомментировал Шэф, — загон белопоясных, на местном жаргоне — «молочник».

Но и «молочником» Орден не ограничивался — еще один скальный туннель вывел компаньонов на большой двор, или площадь, мощеную булыжником и окруженную высокой стеной, уже не скальной, а сложенной из больших, тщательно пригнанных красных кирпичей.

— Хоздвор, — пояснил Шэф, окидывая взглядом многочисленные двух и трехэтажные здания сложенные из такого же кирпича — конюшни, склады и все такое прочее… — главные ворота, — махнул он в сторону массивных, двухстворчатых металлических ворот.

— Не понял!

— Не сомневаюсь…

— Нет, правда Шэф, а где штаб — квартира… дворец что ли… короче, где главное здание Ордена? Где резиденция Великого Магистра?

— На площади, за воротами — сейчас увидишь.

— А почему не здесь… в смысле, не внутри? — удивился Денис.

Шэф пожал плечами.

— Магистр встречается с разными людьми. Некоторым нечего делать внутри периметра.

— Понятно.

— Да ни черта тебе не понятно, — улыбнулся Шэф, — ты забываешь, что Маргеланд магический мир, а среди местных колдунов встречаются ребята способные. К делу относятся с огоньком… — Шэф ухмыльнулся, — горят, блин, на работе.

— Могут сжечь Орден?!

— Да нет… сжечь не сжечь, но напакостить, как нефиг делать… есть очень талантливые некроманты — мор организовать или эпидемию какую — запросто; артефакторы — камушек следящий подбросить, или веточку… кукольники могут курсанта увести…

— В смысле? Куда увести? С собой?

— Да нет, — Шэф досадливо поморщился, видно было, что тема ему не нравилась и он уже жалел, что сказал лишнего, — ладно… видимо надо от печки… Кукольник — это маг со специфическим даром — он полностью подчиняет себе человека… Как они это делают никто не знает… короче — после обработки кукольником человек полностью сохраняет интеллект, память и все такое прочее, что делает его личностью, но! — это уже другой человек. Это человек колдуна, который в огонь пойдет по приказу хозяина, лучшего друга убьет, жену любимую за ноги подержит пока колдун ее будет насиловать.

— Ни фига себе!.. — сказал потрясенный Денис, — так что, получается, что курсанты, ну… Пчелы эти твои, сидят здесь, как в тюрьме? Как зашел маленьким мальчиком и пока не выйдешь?

— С чего это ты так решил? — удивился Шэф.

— Ты сам только что сказал — могут увести, а за воротами — тем более!

— Ни фига.

— Как это «ни фига»?

— Главные ворота, — Шэф для убедительности кивнул в их сторону, — это не просто ворота, это — Врата, они запоминают кто вышел, и сравнивают с тем, кто зашел, и…

— И если пользователь не прошел авторизацию, — встрял Денис, то…

— Кирдык пользователю!

— А почему не арестовать? — удивился Денис, — допросить там, то да се…

— Бесполезно. Во — первых — бьется как одержимый, может убить или покалечить, но это конечно никого бы не остановило. Главное — он ничего про хозяина не скажет, что ты с ним не делай, и не скажет ничего о задании, а все остальное, по большому счету, никого не интересует.

— То есть, у Пчел есть увольнительные? — уточнил Денис.

— Небольшое семантическое уточнение: пока человек учится в Ордене — он курсант, а вот когда заканчивает обучение, то проходит определенный ритуал и становится Пчелой. Так что у Пчел увольнительных нет — они и так вольные люди, а вот у курсантов есть. Как ни быть — чем старше становятся, тем больше тянет на подвиги… ну и на баб, разумеется. Тяжело эту банду держать… Сам понимаешь — каждый курсант, это яркая эгоцентрическая личность, склонная к антиобщественному поведению… других сюда не набирают, — усмехнулся любимый руководитель.

— Шэф, излагаешь как по писанному! — восхитился Денис.

— А то!

— И как справляются?

— Тяжелая ежедневная работа, без выходных, жесткая дисциплина. Крайне жестокие наставники, склонные к садизму, уверенные что толерантность — это болезнь. Правда, начиная с красного пояса, раз в пять дней вечернее увольнение с ночевкой, но утром никаких поблажек на тренировках. Облажался — следующее увольнение пропускаешь.

— Круто. А на какие шиши гулять? Или у курсантов в местных борделях кредит?

— Щаз… кредит… норовят последнюю копейку отсосать, — Шэф криво ухмыльнулся, — короче, все по принципу: «Деньги есть — Иван Иваныч, денег нет — косая блять!», — он сделал паузу, видимо припоминая, — в мое время, опять же начиная с красного пояса, платили что-то вроде стипендии — десять хумов за десятидневку — по хуму в день.

— И сколько это?

— Сколько… ни до фига… посидеть в кабаке с приличной девушкой — двадцать хумов, если не больше…

— А за каким тогда уходить на ночь раз в пять дней, если денег все равно нет?

— Ну — у… не только же в бордель люди ходят, у некоторых любовь! Просто увидеть издалека… подержаться за ручку… а если повезет — то и потрахаться, конечно! Эх, молодость… — в голосе Шэфа чувствовалась самая настоящая ностальгия…