Александр Воронков - Трактирщик
Что-то народ нынче в миноре. После говорящего коня плавно перешли к утопившейся княжне Либуше, злосчастной битве у Лигница, - как я понял, западнославянском аналоге разгрома наших дружин монголами на Калке, поголовной гибели чешско-польского хашара под Потсдамом ('Вчетверо германцев против наших, Здесь стояли мы в крови по бёдра...'). В конце концов дошло до того, что сам Его Преосвященство, достойный потомок Пястов, затянул минут на сорок с гаком некую 'Думу о погибели земли Славянской'... Думается, так бы оно и продолжалось, но у меня уже не выдержали нервы:
- Что вы стонете, люди? Легче вам станет в старых ранах ковыряться? Били нас? Били, и поделом! Деритесь, значит, как полагается, от души! Да не растопыренной пятернёй бей, а единым кулаком, да ещё кольчужную перчатку надень! Вот тогда толк будет! И когда этим кулаком повышибаем зубы и германским волчищам, и косоглазым коноедам - тогда и новые песни запоём! А слова этих песен уже сейчас нужно затвердить, как Символ Веры!
- Нет таких песен, и не будет уже! - Зло огрызается Гонта.
- Ан будет! Мы, славяне, всегда жили на этой земле и будем жить вовеки!
Отбивая ритм по столу рукояткой ножа завожу по-чешски любимую песню брата Сашки:
- Хей, Словяне, йеште наша словянска реч жийе, покуд наше верне срдце про наш народ бийе. Жийе, жийе душ словянский, буде жить на веки. Хром а пекло, марне ваше, проти нам всё взтеки.
Примолкли разговоры за столом. Зашевелились недоумённо. Что вы хотите, граждане-товарищи: не бывало ещё в эти дикие времена ни ритмов таких, ни мелодий, не рифм. Вот народ и прибалдел малость в недоумении. Ну, и шут с ними! Мой трактир, что хочу - то и петь буду!
Гляди-ка, а наш-то цеховой батюшка, отец Пётр, ритм поймал, тоже кулаком по столу пристукивает. Хороший такой кулак, припечатает - зараз на вторую группу оформляйся...
- Языка дар сверил нам Бух, Бух наш хромовладный, Несми нам хо теды вырвать на том свете жадны.
Отец Гржегож вперился в меня взглядом внимательным-внимательным, как 'особист' в дезертира: не то в штрафную 'закатать' удумал, не то - сразу до ближней стеночки прислонить, для экономии времени. Смотрит, смотрит... И ни с того ни с сего расплывается в такой приветливой улыбке, словно я его ближайший родственник. Ладно, где наша не пропадала!
- Мы стойиме стали певне, яко стены градне. Черна зем поглти того, кто одступи зрадне!..
Ого! Брат Теофил, 'секьюрити' аббата, от души хлопнул меня по плечу. Однако, силой бог бородача не обидел - ударь он кулаком, а не ладонью - ключицу точно б сломал!
- Славно! Славно! 'Языка дар Бог вручил нам, Бог наш, гормовержец: если кто захочет вырвать - на том свете будет!'
- Верно! Мы были - и пребудем вовеки! - это уже мастер Гонта. Куда девался его скептицизм! Глаза блестят, лицо радостно-вдохновенное, как и у всех окружающих.
Народ повставал, подходят, хлопают по спине, плечам, весело шумят... Что ни говори, а искусство - великое дело: от прежнего 'похоронного настроения' у гостей ничего не осталось.
Отец Гржегож тоже поднялся с места, постоял в молчании, ожидая, когда уляжется шум:
- Дети мои! Прав мастер Белов, истина звучит в его песне, хоть и непривычной слуху нашему. Всевышний создал нас всех славянами - ляхов, чехов, моравов, лютичей, русов и иных. По мысли Его дана нам общая речь, выполняя Его волю заселили мы сию землю друг рядом с другом и не было во время оно силы, способной одолеть славянскую силу! Но в гордыне своей впали мы во грех, и отвернулся брат от брата, и принялись на уделы рвать данное Господом, рекоша: 'Се моё, а се - твоё', и отринули данный предкам завет: 'Славянин, помогай славянину'. И когда попущением Божиим явились вороги чёрные - то уделы эти пали во прах, каждый в одиночестве, яко сокол, окружённый стаей воронов. Лишь однажды попытались братья встать заедино у Лигница: ляхи с чехами, да малое число франков с германами - но не осталось в те поры уж прежней могуты их и сложили они главы свои.
И разлетелись враны чёрные по землям славянским, сели хозяевами на наши выи. Отбирают потом нажитое, издеваются над каждым христианином да бесчестят наших девушек. И покоя нет ни старому, ни малому.
Но приходит край Господнему наказанию: пора нам вновь, как прежде, собирать люд славянский в единый кулак, пора сокрушить псов-захребетников!
Готовьтесь, дети мои к грядущим справедливым дням Божьего отмщения! Каждый верный станет песчинкою во длани Всевышнего, коей заметёт Он сам след чёрных захапников! Пусть же каждый чех, кто умеет держать оружие, к делу Божьему изготовится, не умеющий - пусть научится! От доходов всех и от имущества пусть лепту каждый выделит серебра и запасов, для святой войны пригодных!
Поклянёмся же на кресте, - тут аббат повелительно протянул руку к висящему на стене распятию, - что положим все силы и кровь свою на сие дело великое!
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
- Погляди, Максим, первый снег пошёл! - Жемчужноглазое чудо по имени Дашка влетело в трактир с улицы, расплёскивая воду из деревянных вёдер. Вот за что её люблю - так это за непосредственность восприятия мира. Впрочем, не только за это.
- Прекрасно! Скоро похолодает, к нам больше народа станет захаживать: чего на улице носы морозить-то?!
- Пойдём скорее смотреть!
Ну, что ты будешь делать с эдаким 'электровеником' в юбке? Хочешь - не хочешь, ан надо идти смотреть. Отложил скалку, которой раскатывал крутое тесто для лапши, вытер руки убрусом, ещё раз помешал плавящийся в горшочке сыр - не дай бог, подгорит! - и выполз из помещения на свет божий.
По глазам резануло белизной покрывшего всё тонюсенького слоя снега, уже нарушенного кое-где цепочкам людских и лошадиных следов, жёлтыми лужами конской мочи и кучками навоза. Что вы хотите: на завтра назначена ярмарка и в богоспасаемый Жатец хлынули приезжие не только из ближней округи, но и издалека - из Моравии, Праги, Силезии... Так что и без того не блещущие чистотой улицы стали ещё более загаженными, чем всегда. Европа, одним словом!
Ну, да ничего: после того, как построю новый дом на купленном недавно участке поближе к рынку, мне, надеюсь удастся обеспечить минимальный уровень комфорта. Водопровод и электричество пока что недоступны, но простейшую канализацию и тёплую уборную в проект уже заложил. Конечно, за месяцы, проведённые в Средневековье, пришлось приспособиться к неудобствам, но как ни поверни - организм привык к удобствам века двадцать первого. Кроме того - всё-таки семья намечается...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});