Сергей Раткевич - Лекарство от смерти

— Весь мир — движение, — говоришь ты.

— Это — общий принцип? — удивляется он. — Странно. Весь мир — продолжение твоей воли, пока она не встречается с какой-либо иной волей, вот как будет правильно. Кроме того, мир описывается при помощи предметов, действий и качеств. Есть еще явления. Но вне чьей-либо воли все они — ничто. А движение… взять, скажем, камень — разве он содержит в себе какое-то движение? Или под движением ты подразумеваешь волю?

— Под движением я подразумеваю движение, — отвечаешь ты. — Камень — тоже движение.

— Какое ж это движение? Если никто не приложит к нему свою волю, он так и останется лежать, — недоумевает младший высокий лорд.

— Это потому, что ты его неправильно видишь, — пытаешься пояснить ты.

— Хм. А как правильно?

Он пытливо заглядывает тебе в глаза.

— Я не смогу тебе показать.

— Не сможешь? Почему? — хмурится младший высокий лорд.

— Потому что ты вряд ли позволишь мне положить руки тебе на затылок, — отвечаешь ты.

— Понятно, — ухмыляется он. — И впрямь — не позволю. По крайней мере — пока.

— А значит, я не смогу показать тебе, как выглядит мир, если видеть его словно руны… — говоришь ты.

— Словно руны? — переспрашивает он.

— Мой учитель называл это рунами, — поясняешь ты.

— Так у тебя все-таки был учитель? — радостно вскидывается он. — И где он теперь? Может, он смог бы мне рассказать лучше!

— Не смог бы.

Придется рассказать ему об этом.

— Не смог? Почему? — спрашивает он.

— Потому что он умер, — говоришь ты.

— Умер? Ты убил его?

Хороший вопрос. А главное, что на него ни ответь, все равно он поймет неправильно.

— Да. Я убил его.

— Смотри ты! — удивляется он. — А кажешься таким трепетным…

— А разве одно другому мешает? — противно ухмыляешься ты. — Сначала потрепетать немного, потом кого-то убить… что тут такого?

— Похоже, мне пора проникнуться к тебе уважением, — ответно ухмыляется высокий лорд. — Но я все же подожду немного, ладно? Видишь ли, я несколько консервативен. А уважать того, кого за человека не считаешь, — несколько смелая идея, ты не находишь?

— Нечеловеку сложно ответить на столь хитрый вопрос, — огрызаешься ты.

— Что ж, вот тебе вопрос попроще… можно ли научиться делать то, что делаешь ты, сохраняя обычный взгляд на мир?

— Не знаю, — честно отвечаешь ты.

— Верю, — кивает он. — И впрямь не знаешь. Потому что никогда об этом не думал. А не думал, потому что нужды не было. Что ж, теперь она есть. Надеюсь, мы хорошо понимаем друг друга, и мне не придется в качестве аргумента вновь возвращаться к твоей девушке. Я так понимаю, тебе сильно не понравилось то, что я с ней сделал?

— Оставь ее в покое, я расскажу тебе все.

Ты и впрямь рассказываешь ему. А что тебе еще остается?

— М-да, — хмурится он. — Значит, передача возможна лишь в момент смерти. Мне нетрудно тебя убить, но получу ли я желаемое?

— Сомневаюсь, — искренне отвечаешь ты. — Учитель не объяснил мне, как передавать знание. Только как пользоваться.

— Ты не можешь умереть, пока не передашь знания, но передавать ты их не умеешь, — замечает он. — Значит ли это, что ты бессмертен? Вряд ли, я бы это увидел. Однако интересно выходит… Твой учитель не подумал, сделал это нарочно или… или ты мне врешь? Впрочем, ложь я бы почувствовал…

— Я не вру, — говоришь ты. — Я и правда не знаю, как научить… может, со временем узнаю…

— Со временем… — бормочет он. — Со временем, говоришь? Нет у меня этого времени.

И смотрит на тебя, нехорошо эдак смотрит.

— А я даже не знаю, какова истинная сила твоей магии, — говорит он.

И исчезает.

Тает в воздухе.

И оставляет тебя одного.

Свободного.

«Быть того не может?!

Он это нарочно?

Или его и в самом деле что-то отвлекло?

Ушел или нет?

Быть может, просто стал невидимым?!

Следит!

Или все-таки ушел?»

Мысли в твоей голове меняются с лихорадочной быстротой, то исчезая, то вновь возникая в каком-то другом месте, словно танцующая мошкара.

«Он это нарочно сделал!

Не важно! Все равно это шанс!

Или — тень шанса?

Пусть — тень! Глупо хотя бы не попытаться!»

Ты быстро оглядываешься по сторонам.

Дверь? Где она?

Ага! Вот.

Ты стараешься двигаться бесшумно, крадешься к двери в безумной надежде, что она окажется открытой, впрочем, если она закрыта, уж дверь-то разнести при помощи руны ты всегда сможешь… лишь бы за ней не было слишком много охранников. Впрочем, если не пытаться каждого из них увидеть как руну, а вместо этого заранее увидеть как руну пол у них под ногами… и пусть они куда-нибудь провалятся!

Дверь открыта, и за ней — никого.

Ты облегченно выдыхаешь и прислоняешься спиной к стене. Так, если теперь еще удастся быстро сообразить, где именно держат Тисаф… Как все-таки плохо, что высокий лорд перекидывал вас туда-сюда при помощи магии и теперь ты не знаешь даже того, где сам сейчас находишься, а уж где находится Тисаф…

«Нарочно он, что ли, так меня бросил? — думаешь ты. — Чтоб до самого дошло, что никуда не сбегу, что не выйдет от него сбежать?»

«Явная ловушка», — бормочет старик.

«А вдруг все же…» — не оставляет надежд молодой.

«Ну… попробуй… — вздыхает старик. — Чем только демоны не шутят?»

Безмолвный, как тень, ты крадешься по огромному пустому дому, слушая дальние голоса, звуки шагов, какие-то странные шорохи…

«Если лорд не хватится меня в самое ближайшее время — есть шанс…»

Шанс возрастает, когда ты вдруг замечаешь уборную. Ту самую уборную, куда тебя уже водили…

Теперь ты знаешь, где ваша с Тисаф камера! Знаешь, ведь давешние охранники контролировали только твои руки, никто и не подумал завязать тебе глаза!

«Это они зря!» — злорадно торжествуешь ты.

Еще тише. Еще медленнее. Еще осторожнее. И не волноваться так, а то на шум твоего дыхания сейчас все стражники сбегутся.

Ты замираешь и, глядя в стену, переводишь дух. Ты даже прикрываешь на миг глаза, стараясь дышать как можно ровней. Да-да, вот так вот. Еще тише. И не сходить с ума. Рано. Рано с ума сходить. Быть может, все еще как-то наладится. Чего ты сейчас не можешь себе позволить, так это ошибиться. А тот, кто волнуется, — непременно ошибется. Вот так. Отлично. Теперь улыбнуться — и в путь.

Руна пола тебе не пригождается. У двери — никого. Дверь, конечно, заперта, но толку с того? Разве такого, как ты, остановит какая-то дверь? Несложная резьба на комке мгновенно скатанного воздуха — и превращенная в мелкую пыль железная дверь медленно оседает на пол, осыпаясь уродливой бурой грудой.