Владимир Свержин - Корни огня

Сергей поднял голову, обдумывая увиденное, и вдруг уловил неподалеку конское ржание. Он припал ухом к земле: совсем поблизости по лесу двигался конный отряд, и двигался в его сторону.

«Обнаружили или случайность? — мелькнуло в голове. — Если случайность — несложно будет спрятаться. А вот если учуяли…»

Он поднялся, стараясь не хрустеть опавшей листвой, и сделал несколько шагов к густому подлеску, затянутому сетью белесой паутины. Если найти просвет и спрятаться там — никто не сунется. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, как давно здесь никто не ходил. Убегающий наверняка бы не выбирал дорогу.

Лис поманил за собой коня. Сухая ветка хрустнула под копытом. Вдали раздалась короткая гортанная команда. Система «Мастерлинг» немедля перевела ее: «Ты и ты — проверить». «Двое, — мелькнуло в голове Сергея. — Двое — это ничего. Но два абарца… — Лицо его исказила досадливая гримаса. — Эти танки попробуй завали!»

В одно движение он запрыгнул в седло и хлопнул скакуна ладонью по крупу: «Выноси, дружище!» Говорить о скрытности было уже поздно, оставалось надеяться на резвость коня, удачу и воинскую сноровку. На последнюю — больше всего.

Конь мчал без дороги, ломая широкой грудью тонкие ветки кустов. Позади слышались крики преследователей, радостные, полные охотничьего азарта. «Они гонят меня к краю обрыва, — мелькнуло в голове Сергея. — До него еще около километра. Это несколько минут на галопе». Абарцы мчались с улюлюканьем, не сближаясь, но и не отставая, сохраняя безопасную дистанцию, явно желая взять лазутчика живьем. Длинная толстая ветка, точно шлагбаум, обозначилась вдруг на пути скакуна. «Эх, маманя дорогая, вывози, казачье счастье!»

Лис ударил шенкелями по конским бокам, на ходу схватился за ветку и спустя мгновение уже сидел на ней верхом, стараясь укрыться в густой листве. Преследователи, склонив головы, промчались под опасной преградой, не заметив сидящего на ветке человека с натянутым луком. Сухой щелчок — и один враг завалился на конскую шею: каленая стрела, пробив затылок, вышла из гортани. Второй начал разворачиваться, но вдруг из-за дерева появилась человеческая фигура, безмолвная и стремительная, как взмах смертной косы. Широкое лезвие рогатины, предназначенной для охоты на медведя, вонзилось в кадык всаднику, провернулось и ушло назад, обагряя безжизненное тело фонтаном крови.

— Хороший выстрел, — вытирая острие об одежду рухнувшего абарца, прокомментировал охотник.

— Прекрасный удар, — ответил Лис. — Но я бы управился и сам.

— А я бы мог убить тебя еще там, где ты вынюхивал следы.

— Отчего же не убил?

— Ты обещал золото. Оно мне нужно. — Лицо охотника было спокойно, точно мгновение назад он отвлекся от разглядывания скромной незабудки.

— Да, я помню. Где Нурт?

— Ты вышел на правильный след, — то ли просто ответил, то ли похвалил зверолов. — Предыдущий разъезд взял его. Сейчас он должен быть уже в лагере. Мы сможем подобраться совсем близко. Здесь по склону конь не пройдет, но пешим тихо пролезть можно.

— Тогда что же мы стоим?!

В этот день Фрейднур уже подходил к дракону без опаски, хотя на всякий случай окидывал опасливым взглядом заканчивающийся мечевидным острием хвост и зубастую пасть. Карел глядел на него с нескрываемым превосходством — воздушные ямы, в которые время от времени срывался дракон, и его крутые виражи не оказывали на него выворачивающего душу действия, как на бедного северянина. На первой ночевке тот просто рухнул наземь, едва спустившись со спины крылатого союзника и прошептав: «Если когда-нибудь расскажу внукам, что летал на драконе…», — уснул у костра сном нагулявшегося ребенка.

Однако, как ни крути, перелет на драконе — совсем не то же самое, что в комфортабельном лайнере, да что там лайнере — даже на спортивной авиетке, даже если приходится прыгать с парашютом.

Карелу нынешний полет давался тоже нелегко, и каждый раз, на полной скорости врезаясь в очередную тучу, он вспоминал о теплых пилотских куртках, о мохнатых унтах, о теплых меховых рукавицах — словом, обо всем, что призвано облегчить жизнь летчика и чего здесь не было, за неимением самих летчиков.

Пряча свои страдания под напускной бравадой, Карел вскакивал чуть свет каждое утро, разминался и, весело насвистывая себе под нос, направлялся к отдыхающему дракону. Что с того, что его ожидали очередные десять часов полета. Это был шанс, и он не мог упустить его.

Да, он мечтал о рыцарских подвигах с детства и страдал, что не родился в эпоху, когда славные предки храбростью и воинским искусством покрывали славой имя рыцарей из замка Страже. Работа в Институте представлялась ему воплощением мечты, чередой подвигов, каких никогда не совершишь, даже став командиром роты гвардейского полка.

Выше его мысль не залетала, и уж точно он представить себе не мог, что в один прекрасный или не очень момент станет принцем и отправится спасать Европу от нашествия. Он готов был сражаться как лев и знал, что во всем мире ему найдется не много достойных противников в честной схватке.

Но спасаемый мир сыграл с ним обидную шутку, заставив довольствоваться ролью обряженного в дорогие одежды пугала, вечного объекта насмешек, неуклюжего и туповатого. Но нет, он не таков! Карел знал это и верил, что очень скоро ему удастся показать себя в наилучшем виде.

Дракон вошел в облачную пелену. Сквозь разрывы в ней проглядывали горы, не очень высокие, пониже знакомых с детства Татр.

— Мы уже близко, — пророкотал Хранитель Барьера, поворачивая увенчанную короной шипастого костяного гребня огромную голову. — Надо искать место, чтобы незаметно сесть.

— Ты опасаешься абаров? — крикнул богемец.

— Их тоже. Но в первую очередь сородичей… здесь чужие горы…

— Вижу людей, — перебил их Фрейднур. — Их куда-то ведут. По виду все молодые и крепкие.

— Я тоже вижу, — крикнул в ответ Карел. — Там, впереди, по правую руку. Там вроде как урочище, туда везут людей, живых, на тачках. У всех ноги черные, точно обугленные.

ГЛАВА 25

Умные люди не обижаются, а сразу начинают планировать месть.

Капли, должно быть, тысячи лет разрушали этот огромный валун на склоне. Когда-то он рухнул в ущелье, распавшись на множество угловатых обломков гранита, щедро усеявших подступы к горной дороге. На месте валуна осталась довольно узкая щель, и кривые деревца, прилепившиеся к серым глыбам, пускали корни все глубже, ломая камень для новой осыпи. Торопиться им было некуда.