Александра Лисина - Холодные дни

Тигр тихонько заурчал, привычно сворачиваясь вокруг меня мохнатым клубком. Внимательно обнюхал, недовольно фыркнул, почуяв запах эльфа на моей коже. Сам старательно потерся ухом о запястье, стирая нечаянно оставленный Беллри след. Затем осторожно лизнул, легонько пощекотал ладонь жесткими усами. Наконец, успокоено положил голову на мое плечо и прикрыл нещадно горящие золотом глаза.

Нашел меня…

Я умиротворенно вздохнула, ощущая, как постепенно исчезает недавнее напряжение. Как испаряются всякие тревоги, страхи, прежнее беспокойство. Как неумолимо теряет свое значение лунный свет, настойчиво пробивающийся внутрь сквозь плотные занавески. Как гаснет ЕЕ неслышный зов. Теряется в необозримой дали мое недавнее желание непременно выйти на улицу… кажется, все исчезло сейчас, что было важно прежде. Мне больше ничего не надо. Только сидеть бы вот так, рядом, наслаждаться его близостью, чувствовать горячее дыхание на своей шее. В тишине, покое, под надежной защитой, которую не посмеет нарушить никакой оберон.

И знать, что это удивительно правильно.

15

К рассвету Ширра, разумеется, бесследно исчез. Просто испарился, будто и не приходил вчера, протиснулся в окно невидимой тенью и благоразумно скрылся из виду. Однако мне не было грустно: на подушке осталась благоухать свеже сорванная роза с удивительно яркими красными лепестками. Та самая роза, которую он оттуда-то для меня раздобыл.

По привычке погладив смирно притулившиеся на груди риаллы, я проворно выбралась из-под одеяла, быстро умылась и, нацепив приевшиеся штаны немаркого темного цвета, упруго сбежала по лестнице. Вчерашнего беспокойства и начинающегося уныния как не бывало, ненавистная слабость куда-то улетучилась, недавняя тревога исчезла, будто приход Ширры заставил ее стыдливо убраться восвояси. Лунное безумие тоже отступило, и теперь настроение снова отличное, глаза довольно блестят, на щеках играет здоровый румянец, сияющая улыбка во все сто зубов… неудивительно, что поджидающие в обеденном зале эльфы при моем появлении слегка напряглись.

— Привет, ушастики! Как жизнь? Как спалось? — бодро плюхнулась я на свободную лавку и жадно уставилась на щедро накрытый стол. Ух, как много всего! И пирожки, и варенье, и творог, и каша… любят поесть остроухие, ой любят! Но сейчас и я не откажу себе в удовольствии плотно позавтракать. — А чего вы опять зеленые? Зеленые куртки, зеленые туники, зеленые штаны… хорошо, сапоги догадались надеть коричневые. Самим-то не надоело? М-м-м, какие запахи! Надеюсь, вы со мной поделитесь и не заставите даму платить за это богатство?

Беллри, действительно по обыкновению одетый исключительно в зеленое, вежливо улыбнулся в ответ и сделал вид, что не заметил поперхнувшегося какой-то фразой хозяина, как раз выпорхнувшего из кухни с огромным блюдом наперевес. А также немногочисленных, но стремительно бледнеющих посетителей, до которых тоже донеслось мое сомнительное приветствие. Еще бы! Обозвать ушастых «ушастыми» мало кто мог себе позволить безнаказанно! Я вот могла и, не скрою, охотно своим правом воспользовалась, отлично зная, что мне за эту наглость ничего не будет. А остальные пусть ломают себе головы хоть до посинения, потому что я им объяснять особенности наших отношений совершенно не собираюсь.

Шиалл, отличающийся от брата только гривой серебристых волос и немного менее утонченными чертами лица, понимающе усмехнулся:

— Доброе утро, Трис. Полагаю, тебе лучше?

— Намного, — кивнула я, бесцеремонно потянувшись за румяным пирогом. А что? Им двоим хватит, а у меня не так много денег, чтобы разоряться на полноценный завтрак. — Ночь прошла удивительно спокойно.

— Что-нибудь снилось?

— Нет, хвала Двуединому. Наконец-то, никаких дурацких видений и сомнительных голосов, а то так замучили в последнее время, что прямо спасу нет! Не поверите: будто в другой мир попадаю, настолько все кажется реальным. Иной раз думаю, что и правда в Мире Теней побывала, и тогда до того жуть берет… только рядом с Ширрой и спасаюсь!

Эльфы странно переглянулись.

— Мир Теней?

— Угу, — блаженно зажмурилась я, старательно уплетая за обе щеки, пока они не спохватились и не поняли, что могут остаться голодными. — По крайней мере, Ширра так считает. Понятия не имею, почему это происходит, но я теперь частенько его вижу. По первости это случалось редко, когда я совсем на грани была, а теперь жизни от него не стало — так и лезет в любую щелку, будто ему тут медом намазано. А мне, между прочим, не до веселья — в нем то холодно, то жарко, голоса какие-то, чужие судьбы, цепи… с утра просыпаешься, как колода — серая и совсем разбитая, отдыха никакого, вся мокрая, будто дрова рубила, руки дрожат, сердце колотится… век бы его больше не видеть!

— Погоди, Трис, — нахмурился Шиалл, одновременно знаком подзывая струхнувшего трактирщика. — Хочешь сказать, что видишь во сне Мир Теней?

— Да я сама не рада, — со вздохом отложила я очередной пирожок. — Но меня никто не спрашивал, хочу я этого или нет. Как Рум ушел, так и поплыло все, а во сне, что ни день, все какие-то гадости снятся. Только когда Ширра рядом, становится немного полегче. Боятся его кошмары, что ли?

Беллри озадаченно потер переносицу.

— Кто такой Рум?

— Мой дух-хранитель, — погрустнела я. — Он у меня с детства, маленький такой, шумный, ворчливый… пару месяцев назад ему пришлось уйти домой, но во сне я часто его встречаю и, думаю, несладко там. Тяжело и тоскливо. Каждый раз сердце кровью обливается, болит, будто это мне сломали крылья. А как позвать его обратно — не знаю.

Я тяжело вздохнула, вспомнив о друге, и окончательно потеряла аппетит. Кажется, даже роза в кармашке на груди поблекла и слегка увяла, а на сердце снова лег холодный камень. Рум… увижу я его когда-нибудь? Смирится ли он со своей свободой, от которой, судя по всему, далеко не в восторге? Но неужели я должна была оставить его там?! В цепях?! В огне, спалившем его душе белоснежные крылья?! Неужели не должна была вмешиваться?! Нет, не могла я его бросить. И позволить ему мучиться тоже не могла. Он, правда, считает иначе, но от этого не становится легче. Напротив, все больше кажется, что я чего-то не доделала там. О чем-то позабыла.

Шиалл снова переглянулся с братом, но затем встретил мой помрачневший взгляд и ненадолго задумался. Толстячок-хозяин в это время проворно сменил опустевшие тарелки, с поклонами принес терпкое вино, собственноручно разлил, стремясь угодить важным господам, а немного пришедшие в себя посетители, поняв, что скандала не будет, постепенно вернулись к своей трапезе.