Вера Петрук - Последний Исход

Арлинг собирался простоять весь вечер у двери, там, где его оставил Джавад, отвлеченный гостями, но человеческий поток закружил Регарди в безумном хороводе веселья и втолкнул внутрь себя, заставив судорожно искать опору. Арлинг не бывал в крупных битвах, где участвовало несколько десятков тысяч человек с обеих сторон, но сейчас с легкостью представил такое сражение. Когда рядом возникла анфилада колонн, разделяющих пополам приемную залу, он обрадовался ей, словно друзьям из прошлого.

Но даже прохладный мрамор не мог избавить его от ощущения, что он прикоснулся к чему-то чужому и давно забытому. Давил в плечах камзол, стягивали кожу непривычно узкие лосины, терли пальцы ног лакированные туфли. Ему не нравилось внимание, и он нервничал от того, что на него смотрели. Он привык следить за миром сам и ненавидел, когда мир начинал меняться с ним ролями. За время жизни в Сикелии Арлинг успел забыть, что такое — быть в центре внимания. Возможно, причиной было то, что он появился на приеме вместе с Джавадом, а может, гостей привлекал его богатый костюм из белоснежного шелка, расшитого золотыми нитями с жемчугом. Наверное, Джавад Ром мстил ему, вырядив, как богатого заморского принца, которым Арлинг когда-то был и которого похоронил на покинутой родине.

Он думал, что был готов к тому, что встретит на приеме, но неожиданно почувствовал стойкое отвращение ко всему происходящему. Особенно его раздражала роскошь, которая казалась безумием и отступлением от истины во времена, когда Каратель сжигал города, а по дорогам бродили толпы голодных и бездомных. Гости Джавада вели себя так, словно найти способ развлечься поинтересней было главной целью их жизней. Разговоры были пустыми, словно опорожненные винные бочки, а в их движениях было меньше смысла, чем в полете бабочек-однодневок. Арлинга тошнило от разодетых женщин, тративших на макияж больше времени, чем на разговор с собственной совестью, а самонадеянность мужчин, выбирающих наряженных дам, как булки на базаре, вызывала у него неприязнь. Все здесь стремились к тому, чтобы устроить образ жизни как можно проще, удобнее, комфортабельнее. Арлинг искренне надеялся, что никто и никогда не узнает, что пару десятков лет назад он сам был ярчайшим представителем такого рода.

Несколько драганских дам пристально разглядывали его с того момента, как он появился в зале. Некоторые призывно кивали, другие прятали лица за веера, стараясь вызвать его интерес. Их взгляды и жесты ему были малознакомы, но понятны. На лице Арлинга была украшенная золотым бисером черная маска, которая скрывала его слепоту, и он допускал, что его загадочный облик мог привлекать женщин, ищущих ночных приключений с незнакомцами. Как бы они смотрели на него, если бы знали, что пытались заигрывать с калекой, убившем больше людей, чем они могли себе представить?

Трое мужчин в кучеярских маскарадных костюмах неотрывно следовали за ним по приемной и сейчас, когда он спрятался за колонну, толкались неподалеку, изредка бросая в темноту анфилады настороженные взгляды. Регарди предположил, что они работали на Джавада и должны были позаботиться о его, Арлинга, безопасности, которая по непонятным причинам была важна для хозяина дома. Сам шпион неотрывно следовал за ним повсюду, пока его не отвлекли гости. Регарди был рад избавиться от его компании и пообещал себе выяснить причину, почему Джавада так интересовала его персона. Пока на ум приходило только одно объяснение. Каким-то образом Джавад проследил его связи с Белой Мельницей и надеялся, что Арлинг выведет его к иману. Если это было правдой, то на корабль Регарди отправится в сопровождении целого сонма шпионов и разведчиков.

Арлинг отошел от колонны и медленно направился к ближайшему столу с угощениями. Так было легче проследить еще один взгляд, который он вначале принял за призыв ищущей любви женщины. Этим вечером подобных жестов было слишком много даже для такой большой залы, как приемная Джавада. Стоило ему изменить местоположение, как дама — судя по шуршанию шелковых шаровар, кучеярка — тут же отошла от окна и приблизилась к другому концу стола. Взяв горсть винограда, она принялась изящно отщипывать сладкие ягоды и томно отправлять их в рот, время от времени поглядывая на Регарди. У ее духов был назойливый терпкий аромат, который перебивал запахи ее тела и мешал ему «прочитать» ее внешность. Арлинг отнес ее к первой категории наблюдавших и потерял к ней интерес.

Между тем, ароматы еды все более настойчиво перебивали другие запахи, и Регарди понял, что по-настоящему голоден. Вспомнить, когда он ел в последний раз, у него не получилось. Он улыбнулся. По крайней мере, вечер будет потрачен не зря. Если ему суждено ждать открытия порта в этом светском месте порока, то он позволит себе окунуться в пучину обжорства. К чему выбиваться из толпы и привлекать к себе внимание скучающей фигурой ненавидящего веселье одиночки?

Потерев руки, Арлинг замер, не зная с чего начать. Наверное, поварам Джавада не сказали, сколько будет гостей, и они приготовили на целую армию. Все блюда были поданы в лучших традициях кучеярской кухни — мелко измельченными и на небольших керамических блюдцах, которые было удобно брать в руки. Регарди рассеянно взял чашку с аракосом и медленно двинулся вдоль стола. Большинство блюд он знал по кухне Аджухамов, где часто готовили праздничные угощения. Неповторимый аромат гвоздики в сладких шербетах с легкостью перебивал запахи других кушаний. Острый бараний суп, паста из печеных баклажан, отварной горох с орехами и лимонами, кусочки мясного фарша в виноградных листьях, тонкие блины с овечьим сыром, пряная халва были неизменными элементами любого праздничного стола Сикелии. И, конечно, было подано много хабу — крошечных пирожков с разной начинкой, которые были излюбленным лакомством кучеяров. В Самрии шел сезон гранатов, поэтому их зерна были добавлены в каждое блюдо. Напоминанием о том, что столица была морским портом, служило изобилие рыбных блюд — из тунца, моллюсков, креветок и осьминогов. Арлинг даже нашел каракатицу, которую не постеснялся ощупать руками. Она была зажарена целиком и украшена оливками с миндалем. Отыскал он и популярное кучеярское жаркое из рыбы-султанки, фаршированной орешками с лимоном. Его любил Сейфуллах, и оно часто присутствовало на столе Аджухамов.

Ближе всех к Арлингу стояло огромное блюдо с кусками курицы, плавающими в ароматном соусе. Рядом на маленьких тарелочках был разложен хлеб. Некоторые драганы, не знакомые с кучеярскими традициями, тыкали в курятину серебряными вилочками, игнорируя хрустящие лепешки. Между тем, настоящий вкус блюда раскрывался только тогда, когда курицу с соусом зачерпывали отломанными кусками хлеба. На краю каждого стола стояли большие пиалы с водой, в которые следовало полоскать пальцы, прежде чем приступать к другим блюдам.