Галина Гончарова - Летняя практика

Пусть он умрет. Но как принц, а не как овца на бойне!

Его величество умудрился оттянуть на себя одного бойца — и с трудом парировал удары, думая, что он уже далеко не тот. Стар, слаб… Скинуть бы с плеч лет десять…

Король пока еще кое-как отбивался — и понимал, что его план обречен на провал. Им не победить. Невозможно. Слишком быстры эти мерзавцы. Слишком сильны.

Что ж. Он уже стар. Ему не страшна смерть. Но так страшно умирать, понимая, что твоя земля, земля, которой ты отдал всю свою жизнь, окажется в руках бездарного поддонка. Какого лешего его не прибили маги-практиканты!?

Удар, еще удар, и еще один… он еще жив! И не согласен, слышите, Боги, он не согласен умирать, не забрав с собой хотя бы одного врага. А лучше — двух. Хотя двух ему наверное, не одолеть. Но одного он положит. Даже если придется сомкнуть зубы у него на глотке, как дикому зверю — и сдохнуть. Даже так. Один — его!

А в следующий миг Его Величество закричал, почти завыл, как волк, гневно и безнадежно. Потому что очнувшийся Буздюк что-то шепнул и указал пальцем на Тара. И сын, до того кое-как дравшийся со своими противниками, споткнулся.

И враги не стали терять времени. Три меча ударили с разных сторон. Холодно, жестоко и равнодушно.

Тар успел отбить один. Но два остальных пробили ему грудь и бок.

И юноша осел на пол так, что все стало сразу ясно. Это — смертельно.

Его величество рванулся вперед. Багровая пелена ярости застлала глаза.

Сейчас он этого поддонка… эту мразь… этого…

Никто ничего не успел.

Ни Буздюк, вскинувший руку для нового заклинания. Ни убийцы, которые уже занесли мечи — добить, чтобы уж наверняка.

Никто.

Потому что в следующий миг мрамор пола словно пошел рябью. Нападающие — все четверо, младший принц и Буздюк просто провалились в него, как в болото — и плиты опять затвердели.

Прошло несколько минут, прежде чем Его Величество смог двинуться — и он тут же бросился к неподвижно лежащему сыну.

— Тар! Высшие Силы, Тар!

Тардон Риндон слабо ухмыльнулся. Из ран юноши текла кровь, медленно, но верно окрашивая мраморные плиты алым.

— Кажется, пришла помощь? Жаль, не успели, пока этот ублюдок не очнулся…

— Ты… ты замечательно сражался, — кое-как выдавил Его Величество.

— Знаю. Так что изволь похоронить меня со всеми почестями.

— Не говори так!

— Кажется, печень задета. Все равно не выживу…

— я найду лекарей, магов… только продержись, сынок…

— Каких лекарей, отец… где ты их найдешь в ближайшие полчаса?

Его Величество отлично понимал, что говорит что-то не то и не так, но… какая разница? Слова и не имели значения. Сейчас умирающий принц и его отец понимали друг друга лучше, чем когда-либо в жизни.

— Я люблю тебя, сынок. Ты у меня замечательный. Я тобой горжусь. Я бы жизнь отдал, лишь бы ты выжил. Будь прокляты эти мерзавцы!

— Я люблю тебя, отец. Я ни о чем не жалею. Разве что о том, что не успел убить никого из них.

— Ваше Величество, я маг, — скромно напомнил о себе Буздюк. — И могу…

— Да никогда!!! — зашипел Тардон. — Отец, сделай одолжение, позаботься чтобы этот подонок не пережил меня надолго.

— Не переживет, — пообещал Его Величество. — А если хоть слово вякнет — язык отрежу.

Дверь кабинета была распахнута. Поэтому гостям не пришлось вышибать ее.

— Отец!

— Ваше Величество!

— Твою рыбу!

Три возгласа слились в один. Первый голос принадлежал Ирдану. Второй — Березке. Третий — Лери. Картина была та еще, было от чего опешить. Торчащие из мрамора головы заговорщиков. Раненный принц. Стоящий над ним на коленях король. Впрочем, Березка очнулась быстрее всех.

— Здесь раненный! Пустите, я лекарь!

Она молнией метнулась к старшему принцу, провела руками, слабо засветившимися зеленым над окровавленным телом — и сосредоточенно кивнула.

— Легкое не задето. Желудок и печень. Требуется немедленное вливание силы. И срочное лечение с переливанием крови.

— Кровь либо Его Величества, либо Ирдана, — вмешалась Лери. — А лучше — вон того подонка, — и кончиком туфельки указала на Сандана, который провалился в пол до середины груди и теперь, ругаясь, тщетно размахивал свободной левой рукой и пытался то ли отколупнуть мрамор, то ли пропихнуться в него до конца. Под ледяными взглядами присутствующих он заерзал и затих. Березка, отринув все, кроме медицины подошла к нему и провела левой рукой над его головой.

— Годится. И нужен еще один донор. Иначе я просто прикончу этого. Большая кровопотеря.

— Лучше вы, чем я, — прошипел Его Величество. — Ты, паскуда, сюда врагов привел, ты свою вину перед Таром и искупишь. Кровью.

И даже Березка не решилась протестовать.

Ирдан захлопнул дверь в коридор и опустил засов.

— А накопители можно взять и у Буздюка, — шепнул Тар. — Должно же у него быть хоть что-нибудь…

Березка только сейчас обратила внимание на своего руководителя практики. Но не стала ни ахать, ни охать… А просто подошла к магу, который провалился по грудь и даже не успел высвободить руки.

— Ну, ты и мразь. А я, дура, еще с Ёлкой спорила. Лучше б тебя доримы сожрали.

— Послушайте, вы просто не так все поняли, попытался вякнуть Буздюк. — На самом деле я внедрился к ним с тайной целью — разоблачить заговор…

Х-хэсссьь!

Смачный пинок в затылок прервал его оправдания. Буздюк обмяк и потерял сознание. А Ирдан Риндон вытащил из-за отворота камзола шелковый (хоть и изрядно сопливый) платочек, вытер им сапог и отшвырнул тряпочку в сторону.

— Девушка, милая, приступайте к операции. А я прослежу, чтобы вам никто не помешал.

Березка не заставила себя упрашивать дважды. Она подтащила Тара поближе к Сандану, чтобы можно было, спокойно пользуясь своей магией, как системой, перелить кровь — и кивнула.

— постарайтесь не помешать мне. Операция сложная, на вторую у меня своих сил не хватит, а все накопители в комнате. У Буздюка, они, похоже, в перстнях. Но не высвобождать же ему руки…

Это верно. Лери и сама не была уверена, что дворец послушается ее второй раз. С другой стороны… в Ёлкин амулет она верила. И в коридорах для нее было безопасно.

— Я схожу, — вызвалась Лери. — Где?

— Да ты бы сходила. Только тебя чемоданы не подпустят, — с досадой бросила Березка. — Ёлка, зараза, такое заклинание придумала, что к ним только самоубийца подойдет. А мне идти — долго. Еще помрет, не дождавшись. Отвали, не мешайся. Свет застишь!

И почему-то Лери совсем на нее не обиделась.

Вместо этого девушка подошла к тихо беседовавшим в углу отцу и сыну.