Татьяна Бродских - Марта. Дорога домой.

Спустя два месяца мой выдержке и жизненной силе пришел конец, а надежда на то, что со временем Али успокоиться - умерла. Мне было страшно смотреть на себя в зеркало, я выглядела исхудавшей, измученной, а все крохи светлых сил, которых удавалось добыть, уходили заживления синяков и засосов, а иногда и ранок от укусов вампира. Нет, специально мою кровь Али не пил, но порой инстинкт брал свое и он в порыве страсти ставил метку. Так что два месяца спустя я наконец-то все это высказала мужчине и попросила перебраться обратно в свою спальню, да и вообще как-то умерить свой пыл, пока я еще жива. Он понятное дело обиделся, причем не только на мои слова, но и на то, что я так долго молчала. Хлопнув дверью ушел в неизвестность, где он опять пропадал трое суток я не знала, да честно признаться не сильно переживала, потому что своей вины не чувствовала. Потом он вернулся, нежный, ласковый, соскучившийся, прощения не просил, но обещал сдерживать свои порывы. Его хватало недели на две и опять все начиналось сначала.

Через полгода я первый раз сбежала от Али в другой город под предлогом прохождения практики. Ее первая неделя прошла в блаженстве и счастье, я успевала не только учиться, работать, но и гулять по городу, магазинам, а еще мне удалось выспаться. В той поездке я случайно столкнулась с Дидьером. Мы оба старались вести себя сдержанно, как старые, но не очень близкие знакомые. Расспросили друг друга о событиях в жизни, порадовались успехам и разошлись. А незадолго до полуночи, когда я уже засыпала, в дверь моего гостиничного номера постучали.

- Я не могу без тебя, Марта, - подхватил меня на руки Дидьер, едва я открыла дверь, и впился в губы требовательным поцелуем. Надо было оттолкнуть, прекратить это безумие, но я не смогла. Виню ли я себя за все произошедшее? Сейчас нет, тогда да. Но самое тяжелое испытание было на следующее утро. Али тоже соскучился и, несмотря на то, что не знал, в какой именно город я уехала, нашел меня. Настойчивый стук в дверь поднял меня с кровати и, накинув халат на голое тело, заставил пойти открыть дверь раннему посетителю.

- Любимая, гони всех в шею, - буркнул сквозь сон Дидьер, когда я уже открыла дверь. Али, а это оказался именно он, ничего мне не сказал, но ту боль, что он ощутил от моего предательства, я никогда не забуду. Вампир ушел из моей жизни, чтобы вернуться почти через год. К тому времени мы опять расстались с Дидьером, он настаивал, чтобы я перебралась в его город, я не хотела бросать институт. В общем, к тому времени, когда на моем пороге с пищащим свертком в руках появился Али, я уже несколько месяцев была одна и считала это самым удачным вариантом для меня.

- Марта, спаси моего сына, умоляю, - рухнул передо мной на колени Али, едва я открыла ему дверь. Исхудавший, с лихорадочным блеском в глазах, где-то там притаился съедающий его страх. - Все для тебя сделаю, стану рабом, только не дай ему умереть. Ты можешь, я знаю.

- Прекрати нести чушь и встань. Мне не нужен раб, без него обходилась и дальше обойдусь, - разозлилась я. Как он мог подумать обо мне такое? Да я не ангел, но требовать от него что-то, а тем более рабства за спасения ребенка, это дико. - Дай мне своего сына.

- Спасибо, Марта, спасибо, - шептал вампир, бережно протягивая сверток. - Вылечи его и мы уйдем. Я больше тебя не побеспокою, клянусь.

Я взяла ребенка в руки, положила на диван и развернула грязные пеленки. Через нашу связь с Али, которая в его присутствии опять развернулась в полную силу, я чувствовала весь спектр противоречивых эмоций вампира. Чего там только не было: страх, любовь, нежность, ярость, и все то же дикое влечение ко мне. Было сложно абстрагироваться от этого хаоса, блоки не помогали, эмоции вампира были сильнее моих способностей в ментальной магии, он даже нехотя сметал мою защиту.

Кроха едва дышал, мальчику было всего-то несколько дней от роду. Недолго думая, я просканировала его организм, пытаясь найти от чего мне надо его спасти, что именно угрожает жизни малышу.

- Чем ты его кормил? И где его мать? - спросила я, когда поняла, что основная опасность для ребенка это обезвоживание и недоедание.

- Его мать умерла, - вроде ничего необычного, в этом мире при родах смертность довольно высокая, но вот та дикая ненависть, что ощутил к этой женщине Али, меня покоробила. Что же у них случилось? Но сейчас было не время задавать подобные вопросы. - Я не знал, чем его кормить, давал водички, но он захлебывается и кашляет.

- Ясно. Как он у тебя вообще выжил, - злость на Али не проходила, то что он любит собственного сына это замечательно, но неужели не мог ни у кого узнать, как обращаться с новорожденным? - Где лежит постельное белье - знаешь, быстро пошел и порвал одну простынь на пеленки. А мы мыться и кушать, да маленький?

Я подняла малыша на руки и понесла на кухню, прихватив с собой плед с дивана.

- Марта... - Али с опаской следил за мной, душа его металась.

- Все разговоры потом, а сейчас быстро сделал то, что я тебе сказала! - грубо оборвала вампира, который опять намеривался то ли благодарить, то ли просить. На кухонном столе расстелила плед, положила ребенка, наполнила раковину теплой водой и прежде, чем опустить туда малыша, заживила ему пупочную ранку. Али с заданием справился быстро и, теперь сжимая в руках тряпки, с замиранием сердца наблюдал, как я осторожно обмываю его сына. В воде ребенок успокоился, прекратил плакать и открыл, до этого зажмуренные глазки, такие же черные, как и у его отца. Но что странно, цвет кожи у него был светлым, как у обычных детей. Потемнеет с возрастом, как у Анаклимэ?

Искупав ребенка и завернув его в импровизированные пеленки, я понесла его в свою комнату, решив, что кормить мне его придется по старинке - грудью. Потому что искать кормилицу времени не было, да и где ее взять в большом городе. Вообще-то, молоко при механическом рассасывании груди появляется где-то на вторые или третье сутки, но я же маг, мне проще.

- Марта, что ты хочешь делать? - сглотнув, спросил Али, который не отходил от меня ни на шаг. Я положила малыша на свою кровать, он опять начал плакать, требовать, чтобы его взяли на руки, но мне нужно было снять халат.

- Буду кормить твоего сына, раз ты лишил его матери, - от моих слов вампир дернулся, как от удара, опустил плечи и сел у стены на пол. Значит, я права, его вина в смерти женщины есть. Но об этом я решила узнать позже, опустила сорочку, оголив грудь и прилегла рядом с ребенком. Не знаю, смогла бы я кормить совершенно чужого малыша, но именно этот ощущался почти родным. Немного магии, помощи своих пальцев и молозиво пошло. Мальчонка накинулся на еду с жадностью, сосал, захлебывался, кашлял, но грудь не отпускал. Через какое-то время он насытился, осоловелые глазки прикрылись, крошечный ротик расплылся в улыбке, но сиську он так и не выпустил. А когда я пыталась осторожно ее забрать, чтобы не разбудить малыша, он тут же вздрагивал и снова приникал груди. Бедненький, изголодался с таким непутевым папашей. Улыбнулась и подняла взгляд на Али, он смотрел на нас с ребенком с непередаваемым выражением лица. Так смотрят верующие на иконы или на святых, которые явили чудо. Только в глазах набожных людей не плещется такой голод, желание обладать, они не облизывают внезапно пересохшие от эмоций губы, не расслабляют подрагивающими руками ворот несвежей рубахи.