Беглецы - Дарья Котова
— Она права. Нам здесь делать нечего.
Главный паладин резко обернулся.
— Решил покомандовать, Оскар?
— Нет, напомнить тебе, Рэд, в чем заключается наша задача.
— Не тебя назначили главным в западном патруле.
— Да, но только если сам Свет снизойдет сообщить мне свою волю в убийстве присутствующих здесь ликанов, я обнажу меч. А пока этого не произошло, делать здесь нечего. Идемте.
Последняя фраза была обращена к послушникам. Многие из них последовали за Оскаром. Часть трусливо оглядывалась, но в итоге из трех десятков послушников с паладином ушли почти все — с Рэдом и его тремя дружками осталось едва ли человек пять. Паладин огляделся, понял по изменившимся взглядам ликанов, что численный и силовой перевес не на стороне воинов Света, и отступил. При этом лицо его выражало такую злобу и ненависть, что Ворон не сомневался — бунтарю Оскару несдобровать. Удивительно, как этот Рэд не снес голову Агнет, которая продолжала преграждать ему путь с самым вызывающим видом. Видимо, почувствовал, что тогда даже эти миролюбивые ликаны разорвут его.
Как только паладины с послушниками седлали коней и скрылись за холмом, на пароме будто произошел взрыв: все кинулись друг друга обнимать, целовать, лить слезы. Виданное ли дело — они спаслись! По нынешним временам такое события можно было считать чудом, особенно в Ленате!
На Агнет смотрели с восхищением и благодарность. Девушка размеренно подошла к Ларону и Ворону. За ее спиной появился Барст и переглянулся с оборотнем.
— Дура, — постановил Ворон, не собиравшийся, в отличие от Ларона, петь ей тут хвалебные оды. — Неплохо сделано: найти трещину в отряде, ударить по ней, манипулируя совестью людей, у которых она есть, а потом добиться своей цели, несмотря ни на что. Учитывая, насколько восприимчивы послушники, этот прием может сработать, найдись среди лидеров такой вот бунтарь. Только ты не учитываешь последствий.
Ворон наконец заметил, что за время противостояния Агнет с паладинами успел с такой силой вцепиться в борт парома, что отломал кусок древесины. Щепки больно впились в ладонь, оставляя занозы. Ворон отдернул руку и как ни в чем не бывало продолжил:
— Твоими стараниями доброго паладина отправят на костер — или, если повезет, попросту выгонят из Ордена, лишив силы, благословения Света и бессмертия.
Агнет прищурила свои бледно-голубые глаза и вздернула подбородок. Сейчас она походила на маленького задиристого котенка, а не на вершительницу судеб, которой была полчаса назад.
— Одной речью, даже самой пламенной, не изменить мнение людей и нелюдей, зато можно подтолкнуть. Не все самодостаточны и могут сами принимать решения без внешнего толчка. Уверена, что всё то, что я говорила, большинство из отряда прокручивало в своей голове. И только когда я озвучила их мысли, они осознали серьезность ситуации. Однако я уверена, — она сложила руки на груди, но внушительнее выглядеть не стала, — что взрослый мужчина может сам сделать выбор и готов к его последствиям.
— Агнет права, — тут же поддержал девушку Ларонэль. — Это страшный грех, который черным пятном лег бы на душу паладина и послушников, а потом постепенно отравлял их сердца. Возможно, сегодня они избежали страшной участи. Нет ничего хуже, чем потерять себя, запутаться в собственных воззрениях и стать тем, с кем боролся.
Ворон насмешливо изогнул бровь и вновь переглянулся с Барстом.
— Я потрясен пафосом, разлившимся вокруг меня, — язвительно произнес наемник, вытаскивая занозы из ладони. Паром покачнулся и медленно поплыл — паромщик не собирался рисковать и давать возможность очередному отряду паладинов перерезать половину его путников.
— Не все в этой жизни решается глупыми речами.
— Твои оскорбления лишний раз доказывают, что я права, — нагло заявила девчонка. — Иначе ты не стал бы прятать за ними очевидный факт, что сам ты побоялся бы выступить против превосходящих сил и поступить правильно.
— Не смей называть меня трусом! — вспылил Ворон прежде, чем смог остановить себя. Девчонка резанула по больному.
Агнет словно прочитала его мысли — лицо ее преисполнилось торжества, и она величественно удалилась на другой край парома. Ларонэль последовал за ней, оставив Барста и Ворона одних.
— Хорошо у нее язык подвешен, — заметил орк. — Не ожидал.
«Да, я тоже», — подумал Ворон, невольно отмечая этот удивительный факт. Он до сих пор не мог поверить, что молоденькая девушка-маг смогла остановить отряд взрослых мужчин-паладинов. Она поступила очень умно. Может, именно благодаря этой изворотливости она все еще жива, учитывая ее умение притягивать проблемы.
Потом Ворон откинул в сторону размышления и отправился к гномам — он обещал им пару партеечек в карты. Барст поплелся следом, он страсть как любил смотреть за мухлежом приятеля. Время на пароме тянулось медленно, особенно для одного мрачного наемника. Он раз за разом прокручивал в голове момент, когда они все были на волосок от гибели по милости Агнет. Ворон не боялся смерти и готов был выступить против заведомо более сильного врага, но попусту рисковать своей головой, лезть в петлю ради других — нет уж! А вот Агнет с Лароном только и делали, что находили себе проблемы, пытаясь кого-нибудь спасти. Хорошо еще, что до сей поры Ворону удавалось вытаскивать их из передряг — даже девочку-ведьму пристроил, — или им благоволили высшие силы. Однако долго так продолжаться не могло.
«До Ферании, а там прощайте, — думал Ворон, очередной кон оставляя гномов в дураках. — В Ферании Орден всегда имел меньше власти, уж от паладинов я точно смогу спрятаться. Вот пусть Агнет с Лароном сами спасают каждого умирающего».
Они переплавлялись почти весь день. Только к вечеру острый взгляд светлого эльфа углядел вдалеке берега Ферании. Путешествие их подходило к концу, и Ворон позволил себе немного расслабиться, болтая с пьяными гномами. Те все же угостили его своим элем, хотя он и раздел их до нитки (позже добровольно вернув все имущество), поэтому и сам наемник был не совсем трезв. Барст сидел вместе с ними, но орку надо было куда больше пойла, чтобы опьянеть.
Над рекой медленно проплывали облака. Закат над лесами Ферании окрасил все вокруг в малиновый цвет. Вода отливала багрянцем, а на пароме царила необычайная тишина. Даже пьяные гномы и уставшие маленькие дети притихли. Ворон вдохнул холодный речной воздух, впервые чувствуя себя не под наблюдением. Неясная тревога рассеялась, и он был рад,
