Смерть - лучший учитель - Крис Войт
— Я не знаю, что произошло, серьезно! Эльфы ничего не объяснили, только сказали, что Стена — это край мира, немного обработали мои раны от падения с уступа на уступ и выгнали в обратный путь. Я даже не позавтракала. Король Эстрендель поговорил со мной от силы минут пятнадцать. Месяц заняла дорога сюда. Приходилось ехать без привалов иногда по трое суток, я устала и, кажется, загнала бедного скакуна. Только в Биросе я услышала о своей пропаже без вести…
— Помолчи минуту и дай подумать! — чуть резко сказал Натаниэль и стал внимательно меня рассматривать. Его тяжелый взгляд заставил все внутри съежиться, словно я вновь оказалась на ледяных склонах среди вьюги. Только сев в кресло, я ощутила страшную усталость. Едва зажившая спина снова болела, кажется, я все-таки повредила тогда позвоночник. Перед глазами стали плясать темные пятна, отчего злые лица деканов иногда терялись за пеленой.
Натаниэль протянул руку и пропустил между пальцами прядь моих волос, потрогал кончики и нахмурился.
— Если ты их подстригала — было бы заметно. Они отросли как раз на два месяца с конца прошлого учебного года, — задумчиво произнес эльф.
— Какие, к черту, волосы! — взорвался Фредерик. — Это все — чушь собачья от первого до последнего слова! Гнать ее вон! Я не приму ее обратно. Точка.
Тут, словно озарение, в моей голове пронеслась мысль. В этот момент я была готова прибить себя за тупость! Камень короля эльфов! Нужно было с него и начинать, а не тараторить без умолку.
— Простите, плохо себя чувствую. Совсем забыла, что меня просили вам передать вот это, — я достала мешочек из кошелька на поясе и протянула деканам.
Фредерик выдернул его из руки яростным жестом и вытряхнул на ладонь камень. Все еще покрытый слоем льда, который за прошедшее время даже и не думал растаять. На лица деканов упала тень растерянности, они по очереди брали в руки странный предмет, рассматривали его на свет, а затем пристальными взглядами окидывали меня.
Ярость оставила учителей, и я снова заметила проблески радости и даже сопереживания. Этого небольшого морального послабления хватило, чтобы я облегченно вздохнула, а дурнота, которую я так долго сдерживала, захлестнула меня с головой. Все поплыло перед глазами, в ушах зазвенело, а кресло казалось вполне пригодным для того, чтобы немного вздремнуть. После ночевки на камнях Стены любое место пригодно для сна.
Я отключилась с чувством выполненной задачи и с покоем в душе.
Похоже, терять сознание стало входить в привычку. Я проснулась в лазарете Академии, на белоснежной койке. Первое что меня поразило — наличие трех букетов рядом с постелью. В одном явно угадывалась рука Натаниэля — синие цветы и зеленые мохнатые веточки. Два других не показались мне знакомыми, но все равно порадовали своим терпким и сладким ароматом и яркими оттенками.
Ко мне подошел один из врачей и озадачил странным выражением лица.
— Как вы себя чувствуете? — с сомнением спросил он.
Я нахмурилась и провела инспекцию своего организма. Все болело, как и месяц назад, когда я рухнула с уступа на Стене. Но это казалось нормальным и закономерным, я же так и не залечила старые раны, проведя в седле больше месяца. А те зелья, что я брала в Крелонтен на битву, пропали вместе с остальными вещами где-то в пурге или же совсем в неведомых краях.
— Все болит, но в целом, нормально.
— Да-да, я вам пропишу обезболивающее. Не вставайте с постели ни при каких обстоятельствах, — на этом врач удалился и оставил меня в задумчивости.
Мне столько раз ломали кости на тренировках, разбивали голову, ранили отравленными стрелами и резали, что я сбилась со счета. И каждый раз меня вылечивали за пару дней. Что на этот раз не так?
Я снова обследовала свое тело, но боль была вполне терпимой, казалось, что ее причина лишь в перегрузках и ушибах, не более того.
За высокими окнами раздался раскат грома, и вся Академия содрогнулась от этого звука. Через секунду стекло залил сплошной поток дождевой воды. Гроза швыряла капли, трепала деревья во внутреннем дворе и шумела в ливневых стоках. А я ощущала удивительную пустоту в мыслях и чувствах. Все силы ушли на то, чтобы добраться до Академии. И вот я здесь. У меня не осталось нервов, чтобы переживать о том, каким будет этот учебный год. Что я почти не отдохнула от предыдущего. Что думает обо мне Натаниэль. Как себя чувствуют мои друзья и родственники. Да и вообще, кто же все-таки атаковал Крелонтен, чем все кончилось и что произошло со мной?
Я лежала, смотрела на летнюю грозу через огромные окна и старалась ни о чем не думать. Меня никто не навещал до самого вечера, только медсестры приносили еду и лекарства, неизменно справлялись о моем состоянии и вновь исчезали по своим делам.
Когда раздался звонок на ужин, двери лазарета распахнулись и впустили весь деканат в полном составе. Глубоко в груди что-то неприятно заныло, а ладони вдруг похолодели. Натаниэль подошел первым, наклонившись, чуть нервно улыбнулся и даже приобнял меня, мимолетно поцеловав в лоб. Это прилюдное проявление чувств, которого мы всегда избегали, еще больше усилило ощущение чего-то скверного.
— Нам нужно поговорить. К сожалению, тебе нельзя вставать, поэтому нашу беседу мы проведем здесь, — Фредерик старался говорить нейтрально и спокойно, но и его что-то терзало изнутри. Я не смогла понять причину. — Расскажи все, что происходило с момента ухода из Академии восемь месяцев назад.
Отпив немного воды из стакана и подумав несколько секунд, я выложила полностью все. И проблемы с духом, и совместные песни, и разгадку тайны девушки-рабыни. Пересказав события в Хермете, переключилась на поездку в Крелонтен. Я описывала все с максимальной точностью и всевозможными подробностями, каждое действие, каждую деталь. Родину корабля, на котором плыла, погоду, пейзажи, людей и попутчиков. Караван, что встретился мне на подходе к Биросу. Все в мельчайших нюансах. Я чувствовала, что случилось гадкое и скверное, не могла понять где и как, отчего страх становился лишь сильнее.
Закончив с описанием моих путешествий, я вопрошающе уставилась на деканов. Они молчали. Натаниэль сидел на краю койки и бережно держал мою руку, стараясь не встречаться взглядами. Фредерик стоял рядом, скрестив руки на груди и задумчиво уставившись на залитое дождем стекло. А Роберт присел на стул поблизости и хмурился, иногда поглаживая роскошную бороду. Он заговорил первым:
— Понимаешь, Диора,
