Змеиная вода (СИ) - Демина Карина
- И вы?
- Обрадовался. Несказанно… понимаете, я тогда понял, что свобода близка.
- Но помолвку не расторгли, - устало сказал Бекшеев. – Почему?
- Мне пришлось бы озвучить причину… и выдать Ниночку. Она… так меня любила… и сестру тоже любила. Ей было тяжело. И я не хотел причинять ей ещё большую боль. Кроме того и репутация Надежды пострадала бы… я собирался поговорить с ней. Откровенно. Сказать, что знаю о ней и этом учителе…
- Разыграть сцену?
- Нет, - Анатолий мотнул головой. – К этому времени я бесконечно устал от сцен. От театра… матушка каждый день устраивала представление. Ангелина почти не бывала дома. Зоя… с ней же все будет в порядке?
- Будет.
- Хорошо… она уходила с Ангелиной, потому что даже мне тяжело было слушать эти бесконечные нотации с наставлениями… я собирался просто поговорить. Сказать, что… в общем, что нам стоит разорвать помолвку. Что я готов взять вину на себя.
- Даже так?
- Если бы Надежда согласилась, я бы устроил… скажем, пьяный дебош в городе. Взял бы пару девиц… или что-то вроде… она бы выглядела пострадавшей стороной.
- А ты?
- А я бы пережил, - теперь взгляд Каблукова был спокоен. – Я… я выбирал время… место… Надежда избегала встреч со мной. Я же… я медлил. Все-таки я не меньший трус, чем этот её… ну да не важно. Когда я почти решился уже, случилась неприятность на фабрике. И мне пришлось уехать на несколько дней.
- То есть, вас в городе не было?
- Я вернулся как раз тогда, когда произошло несчастье…
- И промолчали.
- А кому и что я должен был говорить? Меня допрашивали, но… - Каблуков развел руками. – Но ни моя болезнь, ни… остальное… не имели отношения к делу. Потом выяснилось, что Надежда была беременна… и что это тоже как-то повлияло. И сердце у неё было слабым… в общем, все сложилось, как сложилось.
- Дальше, - потребовал Бекшеев.
Поесть бы.
Живот сводило от голода, что нормально после выброса силы. Но уйти означало разбить разговор. А потом, в другой раз, рискнет ли Анатолий открыться.
- Дальше… дальше я уехал. В Швейцарию… там хорошие врачи. Меня обнадежили, что болезнь моя поддается лечению… и даже вылечили.
- Вылечили, - подтвердил Захар. – Практически. Только…
- Только детей у меня все равно не будет, - завершил фразу Анатолий. – Матушка почему-то решила, что если болезнь отступила, то… и на остальное есть надежда.
- И выбрала вам новую невесту? Ниночку?
Глава 35 Змеелюды
Глава 35 Змеелюды
«Существует и такое поверье. Ежели взять шкуру черной змеи, сброшенную ею на Купальскую ночь, сказать слово заветное и бросить в молоко, то со шкуры той чешуя осыплется, раствориться в молоко. А кто его выпьет, у того во внутрях чешуя змеенышами обратиться. И вцепятся они в кишки и будут жить, расти, кровью питаясь. А человек станет чахнуть и бледнеть. Будет исторгать из себя рвоту кровавую. Ноги же и руки его иссохнут от яда змеиного, глаза почернеют…»
О народных приметах и суевериях
- Ниночка… - Анатолий подавил вздох. – Она… она влюблена в меня. Если это можно назвать любовью. Честно говоря, пугает. Серьезно, пугает… когда за каждым твоим движением следят с таким восторгом. Когда каждое слово ловят… это… знаете, поначалу это было забавно. И приятно, что уж тут. Я живой человек, и с самолюбием у меня всё в порядке.
В этом я ничуть не сомневаюсь.
В дверь осторожно постучали и она приоткрылась, пропуская Тихоню.
- Ничего не пропустил? – уточнил он. – Мне тут сказали, что у вас опять…
- Опять, - Бекшеев указал на стул. – Садись.
- Да нет, воздержусь, пожалуй. Пойду, по коридорам погуляю… посмотрю, что да как.
- Спасибо, - произнес Анатолий. – Я, конечно, понимаю, что всё давно вышло из-под контроля, но… исповедаться перед этим хамом не готов.
Кто бы говорил за хама.
- Значит, Ниночка…
- Ходила за мной следом. Что-то спрашивала… приносила альбомы, такие, девичьи, знаете, где надо стишки и комплименты. Я и писал. Мне ведь не сложно. Она была милым ребенком.
- Когда всё изменилось?
- Я надеялся, что она перерастёт это вот всё. В конце концов, ей предлагали Петербург… там хватило бы женихов. Скажу больше… пусть Пестряковы и не слишком состоятельны, но многие бы увидели, что Одинцов им благоволит. Не ошибусь, сказав, что он ответственный человек?
- Не ошибетесь, - подтвердила я.
Анатолий кивнул.
- И в этом увидели бы шанс… нет, никаких прямых договоренностей. Но в свете умеют всё повернуть так, что…
Я поняла.
Да. Любовь. И милый супруг, которого грешно не поддержать, потому что он заботится о Надежде там или Ниночке. А значит, можно слегка поспособствовать его карьере. Ничего-то такого, что нарушает писаные или неписаные законы. Просто… участие.
Странные они люди, аристократы. Даже Бекшеев.
- А она заявила, что умрёт, но не расстанется со мной. Даже таблеток наглоталась.
- Я не знала, - сказала Людочка.
- Ещё бы… Ниночка пришла умирать к нам. Матушка вызвала своего… знакомого.
- Того, который травил Ангелину?
- Без понятия…
- Вы не заметили, что с сестрой не так?
- Мы… старались не пересекаться. Она не любила меня. Я… она была чужой женщиной, которой я побаивался, честно… потом она почти всё время пропадала в клинике. Да и в нашем доме до определенного момента легко было игнорировать друг друга. Места хватает…
Я вспомнила огромный гулкий особняк.
- Ангелина если о чём-то и говорила, то с мамой. Потом они уехали… но это если наперёд рассказывать. А тогда Ниночку удалось спасти. И я поговорил с ней. Рассказал, что у меня есть долг перед родом. Что Каблуковым нужен наследник, а я не так здоров… рисковать и ждать нельзя… всё такое. Говорил, что она найдёт себе кого-то, кто её полюбит и оценит.
Надо же, тяжело менять мнение о человеке.
Сволочь?
И сволочь тоже. Всегда удивляло, как в ком-то, вроде Толеньки, могут уживаться столь разные черты. Но могут же.
И уживаются.
- Она спросила, люблю ли я Надежду.
- И вы?
- Сказал, что нет… что это чувство долга и ответственности. Что если бы Ниночка была постарше, я выбрал бы её.
Мы с Бекшеевым переглянулись.
- А Зиночка, - спросила я. – Какое отношение она имеет ко всему этому? Она ваша любовница?
- Зиночка? – Анатолий удивился. – Нет… не любовница… она мне помогала. Лечение требует постоянной поддержки. Уколы нужны, капельницы… лекарства доставляют из Швейцарии. Кроме того пилюли, свечи. Ну… там много всего.
- Половина – мусор будет, - проворчал Захар.
- Но…
- Вот точно говорю, мусор. Принесешь потом, что там тебе прописали. Часто так делают, чтоб сложилось ощущение, что лечат изо всех сил. А вот с Зиночкой – это да, рука у неё лёгкая. Пациенты хвалили…
- Как ты на неё вышел? – уточнила я. – Ты ж в эту больничку не заглядывал? И почему…
- Сперва матушка хотела медсестру выписать, но это вызвало бы вопросы. Ездить каждый день за десяток миль туда-обратно – тоже не вариант. Матушка и вспомнила про одну свою знакомую. А та уже присоветовала. Зиночка из местных, дороги знает. Язык за зубами держит. Ну и… ходила ко мне в домик.
Где её увидела Зоя и сделала свои выводы.
- Зоя… с ней же всё будет в порядке?
- Будет, - произнес Захар и посмотрел на Людочку. Та кивнула и подтвердила: - Будет… вовремя… но ей нельзя домой.
- Если что-то надо, я…
- Нет. Ничего не надо. Покой. И от вашей матушки подальше держать…
- Я позабочусь, чтобы она вас не беспокоила. Но… знаете, - Анатолий потёр шею. – Я даже рад…
- Что Зоя едва не утонула?
- Нет. Что всё это закончилось… понимаете, оно сначала вроде бы и не мешает. Ну… игра – не игра, так… матушка спокойна, а мне оно не мешает. А потом Надежда… и игра становится сложнее. И вранья больше. С каждым днём всё больше… Ангелина… её презрение, которое обидно. Ниночка. Потом смерть Надежды. Я считал себя виноватым, а мама… она шептала, что если так, то надо Ниночкой заняться, тем паче она сама будет рада, но не сразу, выждать, ибо не прилично столь юную и сразу после смерти невесты. А коль Ниночка не устраивает, то стоит найти какую сироту, но с сиротами не всё так просто, тем более, что на лишь бы какую она не согласится… и ощущение, что с каждым днём я всё сильнее запутывался. Поэтому… спасибо, пожалуй.
