Чёрный фимиам (СИ) - Алена Харитонова
В тот же миг из пустоты возник Тинаш. Торопливо подошёл и склонился над братом. От одного его присутствия Истру сразу стало легче.
— Теперь-то уж точно настало время менять тело? — спросил далер.
Безликий закашлялся и, сплюнув на пол несколько сгустков крови, ответил:
— Теперь точно. Ребра сломаны, легкое пробито. Я постараюсь вернуться как можно скорее…
Брат мягко приобнял его за плечи:
— Здесь не лучшее место для разговора.
Они перенеслись в покои Истра. Там Тинаш помог ему подняться и осторожно довёл до мягкого кресла.
— Кто бы мог подумать, что этот Сингур — будущий маг, да ещё такой сильный, — отдышавшись, заговорил Безликий. — Сильнее и меня, и тебя. Если бы он хоть чуть-чуть понимал, что творит, если бы попытался не выдавать свои намерения… мы бы сейчас не разговаривали.
Он перевёл дыхание и продолжил:
— Вот ведь как бывает — наклонились за горным хрусталем, а подняли… почти подняли чистейшей воды алмаз. Отыщи его, начинай учить. Будет ценнейший помощник против Миаджана. А в дальнейшем — ценнейший союзник.
Истр снова закашлялся.
— Где искать? — зло выдохнул брат. — Это же его первое перерождение! Даже он сам не знает, как всё сложится.
— Нет, — Истр покачал головой, — пока ещё не перерождение. Он не долетел до воды. Перстень раскрыл пространство и выдернул его куда-то в безопасное место. Ты как раз перемещался сюда, но я успел почувствовать. Сингур где-то в Миль-Канасе. Перестраивает тело и нити силы в себе.
— После такого обращения и ухода через пространство? Не спятил бы.
— Он молод, крепок и всякого повидал. Выдержит. — Безликий снова закашлялся и опять сплюнул на белый мраморный пол сгусток крови. — Был бы не такой порывистый… Даже не пытайся удержать его силой. Продавит и не заметит.
Тинаш кивнул, показывая, что учтёт, и переменил тему:
— Чьё тело займешь?
— Чьё получится, — Истр с трудом перевел дыхание. — Постараюсь поближе к столице. Но я не успел ничего подготовить… как выйдет.
— Я буду очень ждать, брат.
— Иди, у тебя много дел. Это у меня вот — одно осталось, — бледно улыбнулся собеседник. — Иди, иди. Я сделаю всё, чтобы вернуться как можно скорее — молодым и полным сил.
На лице далера было написано беспокойство. Ещё бы! Перерождение без подготовки может и затянуться, тем более когда приходится перерождаться спешно, терзаемому болью…
— Легких путей там, — Тинаш мягко сжал холодеющую руку брата.
— Передвинь кресло к окну, — попросил тот. — Хочу перед уходом увидеть Миль-Канас. Мы с тобой построили хороший город.
Далер выполнил просьбу брата и вздохнул:
— Да, хороший. Но мы это сделали вместе. Так что возвращайся. Как можно скорее.
С этими словами Тинаш исчез. Дела не ждали. Это Истру теперь спешить уже некуда.
Безликий сидел в кресле и смотрел в окно на белый город; на стены, которые его опоясывали; на порт, куда приходили корабли из всех земель, где только жили люди; на зелень садов; на величественные горы на горизонте…
И даже когда дыхание остановилось, Истр не закрыл глаза. Словно и покинув тело всё никак не мог насмотреться.
* * *
Рассказ Аурики заставил старших жён погрустнеть. Нита и вовсе расплакалась. Ири была её родной дочерью, и теперь мать пыталась взять себя в руки, чтобы унять дрожь в плечах и совладать с потоками слёз, подкатывающими к глазам. Она торопливо моргала, а её увядшее, но по-прежнему красивое лицо болезненно дёргалось.
Одна из женщин принесла ей попить, но Нита отстранила бокал.
Аурика, которой ещё не приходилось терять близких, от вида чужого страдания сама зашмыгала носом, обняла многоликую и стала шептать:
— Не плачь, не плачь…
Нита ласково поглаживала её по руке.
Женщины с трудом осмысливали услышанное. Нити мерцания погасли, в зале повисла тишина, которую нарушали только всхлипывания Аурики.
— Несносная девчонка, — сказала Нита, — как у тебя это получается? Горе у меня, а утешать приходится тебя?
Однако слишком напускная строгость в её голосе мешала воспринимать сказанное всерьёз.
— Она всё-таки была счастлива. Он не врал. Он её правда любил, — сказала девушка, вытирая заплаканное лицо.
— Слабое утешение… — негромко заключила одна из старших жён. — Но теперь…
Что именно «теперь», никто не узнал, потому что воздух в зале внезапно засверкал всеми красками, путаные нити повисли в пространстве, ослепительно сияя.
Многоликие ахнули, видя, как переплетается мерцание. Оно сначала плыло по воздуху, потом хаотично закрутилось, перемешивая, перепутывая нити, а затем взорвалось таким неистовым светом, что женщины громко вскрикнули. Такого они не видели никогда прежде! На несколько мгновений все оцепенели, не смея протянуть руки к плетению. Даже самые опытные из жён не понимали, что произошло и как себя вести.
Наконец неистовое сияние смерклось, перестало слепить, а затем беспорядочное мельтешение нитей замедлилось. Многоликие растерянно переглядывались, когда из сверкающего и переливающегося клубка потянулась яркая лиловая нить, которой раньше там не было. Сбросив оцепенение, Нита успела подхватить ее и завить на указательный палец. Старшие жёны тотчас окружили подругу, пытаясь разобрать спутавшееся мерцание и понять, что происходит.
Тонкие пальцы замелькали в воздухе.
Тем временем в центре плетения словно разлилась безобразная клякса. Впрочем, она почти сразу исчезла, а на её месте возникла тонкая прерывистая изумрудная нить.
Аурика не смогла остаться в стороне от происходящего. Поспешно утерев лицо краешком покрывала, она ловко подцепила эту нить и очень-очень осторожно стала тянуть её из спутанного клубка мерцаний, а потом…
— О боги! Боги… — застонала Нита.
Ее руки ослабели, лиловая нить выскользнула из них.
— О боги…
— Ири жива!!! — радостно и звонко закричала на весь зал Аурика. — Ири жива!
Она вскочила с шёлковой подушечки, на которой сидела, и тут же помчалась прочь из зала.
— Джерт всемогущий! — воскликнула одна из старших жен. — Да удержите же эту безумную куропатку!
— Аурика! — Нита беспомощно огляделась и взмолилась: — Кто-нибудь, догоните её, остановите!
* * *
Аурика неслась вниз по широкой лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Кипящая радость переполняла её. Она видела, точно видела Ири! Позади что-то кричали вслед старшие жены, но девушка не стала прислушиваться. Остановишься — сразу повиснут на руках, начнут что-то говорить, чего-то требовать, запрещать и не пускать. Ну их.
Она летела через широкий двор, и пылающая радость переполняла душу до краев.
Жива! Жива! Аурика совершенно точно её
