Расследование в Риме (СИ) - Орлова
Но ведь, никто не мешает мне проверить мои выводы. Дела в Риме я уже почти закончил, могу хоть сегодня сесть на своего грифона, и через сутки буду дома. Поговорю с королем, изложу ему все факты и мои домыслы. Пусть компетентные органы их проанализируют. При их возможностях это не так и сложно.
Я посмотрел прямо в глаза Алиссии и сказал:
— Сегодня вечером я вылетаю в Стоунград.
LXXXVI. Быстрые сборы
Я отвёл Алиссию в сторону и стал объяснять причину своего поспешного отъезда из Рима. Девушка внимательно меня выслушала и спросила:
— Это ведь только ваши догадки, Александр?
— Да, но чем больше я думаю над этим, тем больше мне на ум приходят различные соображения, которые подтверждают возможность такого варианта событий.
— Какие ещё? — насторожено спросила магесса.
— Например, раньше нельзя было устроить переворот в Барбусии, это привело бы к хаосу в королевстве, которым бы непременно воспользовалась Тимерия, а сейчас им не до этого. Кроме того под различными предлогами из Стоунграда заставили уехать сильных магов, таких как вы, Алиссия и, возможно, я.
Я сделал паузу, посмотрел в глаза Алиссии и закончил:
— Но вы правы, это всего лишь мои предположения.
— Тогда я остаюсь в Риме, у меня есть здесь обязательства, и я не могу их бросить без серьёзных обоснований.
До города я добрался самостоятельно. Решил, что сейчас не время экономить на мане и использовал свою любимую связку Кукловод плюс Вуаль Тьмы. Добежал до Рима в три раза быстрее, чем если бы ехал на волшебных конях Алиссии. Мог бы гораздо быстрее, но не хотел превратить в хлам свою одежду и обувь. Потом бы пришлось покупать новую, а это лишняя трата времени. Параллельно с этим я отдал приказ своему грифону-зомби возвращаться, и ждать меня в пригороде Рима.
Сначала я отужинал в таверне, а потом собрал вещи и полностью рассчитался за гостиницу. Впереди у меня был дальний ночной перелёт в Барбусию.
LXXXVII. Статуя
Мой грифон взял крейсерскую скорость и я помчался на север, к себе домой. По дороге назад я сделал маленький крюк и уже на закате прилетел на то место, где были затоплены кости морского чудища. Мне хотелось посмотреть как соленая вода разрушает скелет монстра.
Легкая Вуаль Тьмы на грифоне позволила мне незамеченным приземлиться в сумерках недалеко от морского города-крепости. Несколько разбитых кораблей уже вытащили на берег, но большая часть еще оставалась в море, и возможно, останется там навсегда.
Используя Магическое Зрение я внимательно изучил место гибели морского дракона. Мяса на костях уже не было, но сам скелет лежал нетронутым. Я еще раз обдумал идею оживить монстра. Возможно когда у меня накопиться много маны, я займусь этим делом. Непонятно, зачем только мне это надо. Но, может в будущем мне это как-нибудь пригодиться.
Пока я рассматривал морское дно, моё внимание привлекла статуя на берегу, которой раньше здесь не было. Она стояла ровно на том месте, где была привязана княжна. Я сел на грифона и подлетел поближе, а потом начал удивлённо осматривать скульптуру.
На небольшом постаменте стоял высокий атлетичный юноша. Скульптор хорошо поработал над его анатомией, было видно практически любую мышцу, так как одежды на статуе совсем не было. В правой руке юноша держал короткий римский меч, а левой ухватился за шею длинной и толстой змеи. Она обвивала правую ногу и туловище молодого человека.
Надпись на постаменте гласила: «Памятник неизвестному герою». Это правильно, подумал я. Настоящий герой всегда должен быть неизвестным или по крайней мере мертвым. А то вдруг окажется, что в молодости он работал сутенером, а сейчас некромагией занимается. Как-то не удобно получится перед подрастающим поколением, которое должно брать с него пример.
Вот только если судить по соотношению размеров юноши и змеи, то не понятно в чём же здесь подвиг. Прирезать безобидное животное, это скорее живодерство какое-то, а не героическое деяние. Хотя с другой стороны, если бы монстр был в десять раз больше человека, то можно было подумать, что это памятник именно чудовищу.
Еще одна маленькая деталь в статуе мне не нравилась, это размер её члена. У такого мускулистого Адониса он выглядел крошечным, почти детским. Могли бы и побольше сделать, обиделся я, жалко им что ли?
— Всё тебе не нравится, ни размер чудища, ни размер своего члена, может тебе в критики пойти работать? — внезапно предложил мой разум и добавил, — мы здесь зря теряем время.
Я был вынужден согласится с его голосом, сесть на грифона и отправиться дальше.
LXXXVIII. Военный переворот
Я стремительно нёсся через ночь, и всё это время моё сердце предчувствовало беду. Но с восходом солнца оно сказало мне прямо:
— Покушение на короля Конона начнется сегодня утром.
Мой грифон уже летел над территорией Барбусии. Я взял две третьи своего запаса маны и перегнал его своему крылатому коню, заставив его увеличить скорость в два раза.
Здесь ещё царила ранняя весна, казалось, что снег только-только сошёл, а земля местами оставалось голой и серой, изредка она была покрыта ковром из пожухлой прошлогодней травы. Но большая часть полей и лесов уже были затоплены небольшими островками зелени. На деревьях стали распускаться почки и на ветках появились молоденькие листья.
Мне было не до созерцания весенней красоты, я упорно гнал мёртвого грифона вперёд. Когда солнце поднялось над моей головой, я почувствовал как сработало одно из моих сигнальных заклятий. На всякий случай я дал Конону золотую монету, с инструкцией крепко сжать её в кулаке, если он захочет срочно увидеть меня.
Мы уже были на подлёте к Стоунграду, но сигнал шёл немного со стороны. Очевидно Конон находился где-то за городом, в одном из своих имений. Я оказался перед сложным выбором: сразу отправиться на помощь королю или заскочить домой и пополнить запас маны. Мое сердце равнодушно молчало, и тогда я выбрал второй вариант. Уже особо не таясь мертвый грифон сел на крышу моего дома.
Пара утренних зевак с удивлением взирали на диковинного крылатого зверя сидящего на пологой крыше двухэтажного здания, но большая часть людей не обратила никакого внимания. На грифоне было наложено заклятие Вуаль Тьмы, частично маскирующее зверя от любопытных глаз. Я пролез через небольшое окно на свой чердак, положил руку на череп, который был последний
