Чертополох и золотая пряжа - Алёна Ершова
— Жду не дождусь, мой король, когда все эти льстецы, окружающие вас, разойдутся, наконец, пить то дорогое ромейское вино, что стоит на столах, а вы меня, словно дракон из сказки, похитите и закроете в собственных покоях.
— Одну? — Гарольд довольно щурился. Он привык получать желаемое, но строптивая пряха походила на книгу, написанную восточной вязью. Вроде бы держишь в руках фолиант и миниатюрами красочными любуешься, а прочесть не можешь. Теперь же вязь начала приобретать знакомые и понятные очертания.
— Я надеюсь, вы не будете столь жестоки и смилостивитесь над вашей супругой? – Мари кокетливо улыбнулась.
— Вы достаточно восстановились для этого? — Король вспомнил комнату, запорошенную пеплом, и бледную невесту, которая едва стояла на ногах. «Я отдала всю свою силу, чтоб выполнить ваше указание, сир», — прошептала она, теряя сознание. В то мгновенье он понял, что собственная алчность сыграла с ним злую шутку. Ему в руки попала настоящая сейдкона, а он так бездарно растратил ее магию. «Ну ничего, кровь детей богини Дану не вода. Такая супруга все равно усилит славный род Хредель. Я желаю много детей. Крепких и здоровых. А если в них еще и магия проснется, так можно будет прибрать земли англов к своим рукам. Все равно они не следят за ними толком».
— Ваша огненная кровь, сир, творит чудеса. Мне стоит коснуться вас, и все внутри горит. Не могу дождаться того момента, когда вы достанете свой меч из ножен. — Мари знала, что говорить мужчинам, как на них смотреть, чтобы удержать и распалить их интерес. Просты, как счет до десяти. К худу ли или к добру, но король оказался из той же плоти и крови, что и любой муж. Вот и сейчас расплылся в довольной улыбке.
Мари, не поднимая ресниц, взглянула на королеву-мать, ежеминутно ожидая какой-нибудь каверзы, но ее величество Гинерва находилась в благодушном настроении. Королева искренне полагала, что ее маневр удался, и нити от всеискусной целиком в ее руках. Осталось их наладить, и кукла сыграет нужную роль. Даже смутное чувство тревоги Гинерва списала на зуд предвкушения.
Наконец, когда пир достиг наивысшей точки веселья, а от танцев подпрыгивали на столе тяжелые серебряные блюда, Гарольд утянул молодую супругу в свои покои.
— Мой конь изнывает от жажды. Он погибнет, если ты не напоишь его водой. Я запру дверь, ты только не бойся. Просто я не хочу, чтоб в нашей опочивальне толклась толпа вельмож. Утром - пожалуйста, а пока пусть пьют, чем стоят тут и раздают советы.
Мари напряглась. Посторонние в спальне во время соития — это точно лишнее. Она, конечно, еще утром поставила себе пиявок, а пару часов назад убрала их, так что кровь в нужный момент польется, и не какая-нибудь овечья из губки, как это делают городские дурехи, а ее собственная. И будет что подтвердить наиболее ревностным блюстителям семейных заветов Славнейшей из богинь. Но все равно хотелось разделить эту ночь на двоих. Запомнить ее, как пик собственной жизни, когда держишь в руках тело самого короля. А на мысли она и не претендовала.
Гарольд лязгнул щеколдой, Мари вздрогнула. Ее резко возникшую скованность и страх король воспринял по-своему и проявил несвойственную его натуре нежность. Но молодая жена плавилась под его руками, словно мягкий воск, и он лепил из нее одну за другой фигуры, ощущая себя наисчастливейшим из скульпторов.
Мари разбудило мерное постукивание каминной цепи о стену. Один раз, другой, третий и тишина. Плотная, осязаемая, тягучая. Мари аккуратно выскользнула из-под теплого одеяла, накинула тонкую шерстяную камизу, порадовавшись про себя мягкости ткани. Это не те колючие дерюги, что ткут себе крестьяне, и даже не то добротное одеяние, что перепадало от королевы за годы службы. Хорошо говорить о бренности благ, когда их у тебя полная чаша. Хорошо рассуждать о внутренней красоте, если внешне ты красив. Хорошо слыть благородным, имея в своих руках силу и власть. Но лучше всего ощущать то, чего не имел и чего достиг сам. Упорным трудом или волей случая, неважно.
— Кхм…
Мари обернулась на звук и расплылась в широкой улыбке. В камине, качаясь на цепи, сидел ее новый знакомый - Кейр Мулах, в праздничном кафтане и зеленом колпаке.
— Здравствуй, ты проголодался? – Молодая королева без опаски подошла к грогану.
— Госпожа Мари повторит свое обещание? – хранитель замка произнес это на одном дыхании и замер с надеждой в глазах.
— О! Ты узнал меня! Конечно, Кейр Мулах, я с удовольствием поделюсь с тобой жизненными силами и эмоциями. К тому же они сегодня прям льются через край!
Тело грогана пошло рябью, с него словно сдули вековую пыль. Одежда, лицо, волосы, даже кисточка хвоста стали ярче, чище, свежее. Черные глаза блеснули, а задорная улыбка озарила некогда угрюмое лицо. Хранитель спрыгнул с каминной цепи и ударил ею со всей силы о стену. По замку прошелся гул. Неуловимо светлели каменные стены, становились чище окна, исчезали зазубрины на дверях и полах.
— Он ожил! Замок Бренмар ожил! И признал меня своим хранителем, а вас, госпожа Мари Хредель, моей хозяйкой!
— Тише, Кейр Мулах, не кричи, – Мари самой хотелось смеяться и плясать, но она сдержала свой порыв. Просто подошла к духу и взяла его лицо в свои ладони. – Разбудишь короля.
— Кейр Мулах не разбудит. Все спят глубоким сном. Многие там, где стояли. Кейр Мулах усыпил их, чтобы показать хозяйке замок. Хозяйка ведь желает осмотреть свои владения?
— Желает! – Мари обняла щуплого духа. — Веди и рассказывай. Как догадался, что это я, почему замок проснулся, почему я твоя хозяйка, а не Гинерва Мэнская?
Замок оказался поистине огромным. От темных подземелий, узких ходов до кладовых и богато обставленных покоев донжона. Величественный, монументальный. Сотворённый человеком на века.
— Долгое время замок спал. Старый хранитель погиб, спасая наследника, а Кейр Мулах к тому моменту уже не имел истинного хозяина, а потому не мог сделаться гроганом Бренмара.
— А как же леди Гинерва, разве она не твоя хозяйка?
Гроган удрученно вздохнул, от чего хвост его и уши безвольно поникли.
— Так и не так. Короева-мать привезла грогана из разрушенного Берфудского замка. Кейр Мулах должен был погибнуть там, но цеплялся за жизнь
