Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая - Леколь
Она уставилась на кольцо – единственную неподвижную точку в мире, который лихорадочно завертелся вокруг неё.
– Это была хорошая жизнь, но это была не моя жизнь, – пояснил Гарт.
Синтия знала, что всё решено. Она тихо роняла слёзы, снимая с пальца своё кольцо – тонкое и блестящее. Оно легло рядом с кольцом мужа.
– Но что же мне теперь делать? – пролепетала Синтия.
Страх и растерянность накатывали на неё волнами. Голос Гарта, спокойный и почти ласковый, вернул её к реальности:
– Иди в замок, иди к этим детям. Ты им нужна.
– Я?
– Только ты можешь им помочь.
Синтия решительно покачала головой. Это было, пожалуй, ей по силам.
– Значит, решено, – сказал Гарт, вздыхая. – Я приду в замок завтра утром и…
– Я переночую здесь.
– Как хочешь. Я буду спать внизу на диване.
С этими словами Гарт поднялся из-за стола и ушёл готовиться ко сну. Дрожащей рукой Синтия потянулась за чашкой; чай был уже очень холодный и какой-то горький.
Я еле поднялась – ноги затекли, и теперь в них как будто вонзилась тысяча маленьких иголок. Я потянулась, чтобы разогнать кровь.
Сквозь плотные шторы нет-нет, а проникал уже слабый серебристо-серый утренний свет. Я, прозаично мечтая о завтраке, бросила прощальный взгляд на дядю Бронислава. Его лицо в предрассветном полумраке будто стало каким-то свежим, почти мальчишеским, и безмятежным, как у человека, который видит хороший сон. Вздохнув, я повернулась к нему спиной и двинулась к выходу.
Вдруг в стоящей гробовой тишине позади меня раздался глубокий вдох, будто кто-то, вынырнув из воды, жадно схватил ртом воздух.
Я резко обернулась, опасливо оглядывая комнату. Сделав несколько шагов вперёд, я снова могла видеть лицо Бронислава Патиенса.
Он дышал: это было видно по мерно вздымающейся груди. От волнения у меня сердце заколотилось быстрее, но я, как ни странно, не ощущала никакого страха. Я протянула руку и дотронулась до щеки Бронислава: кожа его была тёплой. От прикосновения он легонько вздрогнул и, подняв тяжёлые веки, открыл глаза, устремив взгляд в потолок.
Я убрала руку от его лица и замерла, не решаясь пошевелиться.
– Я видел сон, – произнёс знакомый голос, и звуки гулким эхом отдались от стен.
– Что тебе снилось?
Бронислав Патиенс повернул ко мне голову.
– У меня были руки и ноги связаны цепями, и меня бросили в море. Я думаю, я утонул.
– Звучит ужасно.
Он аккуратно сел, проверяя, как слушается его тело. Осмотрелся вокруг, узнавая свою комнату.
– Сколько времени? – спросил дядя.
– Э-э… Ещё все спят.
– Мне нужно кое-что проверить. Идёшь со мной?
Мы выбрались из башни, прикрыв за собой дверь, и буквально на цыпочках выбрались в прихожую, где я набросила на плечи куртку, а затем – прочь из замка.
Снаружи было холодно и приятно пахло морозом. Уже довольно светло, но солнце ещё не появилось, а небо постепенно затягивали белые, как вата, тучи.
– Идём, – тихо скомандовал дядя Бронислав, и изо рта его поднялся пар, как это бывает, когда холодно.
Бронислав решительно зашагал в сторону леса, а затем через сам лес, я молча шла следом, не совсем понимая, куда он идёт.
– И что случилось потом? Там, в твоём сне? – спросила я, шагая рядом с дядей. Приятно было вот так прогуляться поутру.
– Затем я долго погружался в море, пока не достиг самого дна. Там было темно, и пусто – там не было ничего, только острые камни и песок. Там не было никакого движения, никто там не жил, – рассказал дядя.– Там я и находился, долго-долго, не мог пошевелиться, не мог дышать. А затем…
Тут он остановился, как будто сомневался, рассказывать ли ему дальше или нет. Глаза его при этом были ещё зеленей, ещё пронзительней, чем прежде
– И что было потом? – с нетерпением спросила я.
– Я услышал голоса… Сначала я подумал, что мне кажется. Но чем больше я вслушивался, тем яснее становились голоса, и вскоре я стал различать слова… И знаешь, что интересно?
–Что?
– Это были ваши голоса: твой, Хьюго, Синтии, Марка, Шери… Они звали меня и говорили много чего… И они доносились ко мне, под чёрную воду. И тогда какая-то невероятная сила проснулась во мне – я отчаянно захотел выбраться оттуда! Но как мне было это сделать? И я злился, я кричал, чтобы вы замолчали, чтобы вы прекратили дразнить меня. Но вы не успокаивались…
– Мы мёртвого достанем, – отшутилась я.
Дядя оценил и легонько хихикнул.
– В какой-то момент я перестал злиться. Я пообещал вернуться. Я почувствовал себя невероятно сильным и смог разорвать цепи … А голоса будто поняли это и стали звать меня ещё громче. И я следовал за ними, я плыл вверх. Было тяжело, и, когда уже казалось, что мне не справиться, я увидел свет сквозь воду. Я рванулся к нему из последних сил и вынырнул. Я почувствовал ветер, увидел небо и звёзды. Это их свет вывел меня из темноты. А вокруг меня было море. Я доплыл до обломков скалы, на которых смог отдохнуть. Я поднялся из воды и понял, что могу лететь – у меня есть крылья. Всю ночь я летел, не остановился ни разу – и вот, на рассвете я здесь…
Он остановился и радостно посмотрел на меня. Я улыбнулась в ответ:
– Ну, я думаю, с возвращением?
Глава 23
За дверью
Деревья расступались, открывая восхитительный вид моря со скалистого обрыва, покрытого мелким серым песком. Бронислав остановился под лишённым листвы старым дубом, ожидая чего-то. Он был взволнован, глубоко и часто дышал, и в воздух поднимался пар от дыхания. Какое-то время всё было тихо и неподвижно, только море плескалось о скалы, и ветер изредка шевелил ветви деревьев.
Наконец, где-то там, где море переворачивалось и падало за горизонт, появилась полоска золотистого света. Она медленно расширялась, становясь всё ярче. Бронислав Патиенс всё не решался выйти из-под деревьев, даже со спины было видно, как он весь напрягся.
Солнце явилось. Медленно и величественно, словно огромный корабль, выплыло оно из-за моря, прорубая себе путь золотом через массу туч. Осторожно, словно дикий зверь, Бронислав сделал неуверенный шаг вперёд, к солнцу. Второй шаг, третий… и вот, он вышел на свет, и солнце не обожгло его. Оно бережно приняло его в объятия своих золотых лучей.
Бронислав бросился вперёд и упал на колени возле самого края обрыва. Там он снова замер, глядя на вздымающееся в небо светило. Я подошла поближе к дяде, остановилась у него за спиной и увидела, как по его лицу катятся блестящие капли.
Он встречал свой первый в жизни рассвет.
В массе облаков что-то вздрогнуло, зашевелилось, и облака разорвались – пошёл снег. Лёгкие и прозрачные белые снежинки, перья из крыльев ангелов, закружились в воздухе, опускаясь на всё тоненьким слоем. Одежда дяди уже вся вымокла от снега, но он
