Принцип войны. Том 2 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

Внутри помещение оказалось довольно милым. Занавески на окнах, цветы в горшках, самодельные столики на причудливых ножках, лавки; справа небольшая гардеробная, где можно оставить свою одежду. Справа с плавными изгибами барная стойка, и за ней невероятно занятой молодой парень протирает бокалы.

— Верхнюю одежду снимайте, пожалуйста, — он едва взглянул на меня и снова занялся увлекательным делом.

В пельменной было немноголюдно. Семейная пара с тремя детьми, пожилая чета и одинокий мужчина в вязаном свитере за дальним столиком. Он сидел ко мне спиной, и чтобы увидеть его лицо, мне пришлось дойти до него и сесть напротив него. Вряд ли Пианист обзавелся семьей и приехал вместе с нею для важной встречи. В душе ворохнулось детское ощущение обмана, что это не Жарох.

— Здравствуй, уважаемый, — я узнал этот прищуренный взгляд, когда один глаз открыт, а второй превращается в щелочку, чтобы изучить собеседника. Парочка складок возле губ говорили, что не все в жизни шустрого и языкастого вора было гладко.

— Здорово, Первородный, — кивнул Пианист и показал на полную кружку пива, стоящую возле тарелки, полной пельменей с шапочкой сметаны. Возле него стоял точно такой же набор. — Садись, угощайся. Минуту назад заказал. Еще горячее.

— Спасибо, — я, не чинясь, присел за стол и принялся за еду. Странно, ведь не хотел есть, но увлекся под холодное пенное. Старый знакомый тоже не спешил форсировать беседу. Его тонкие пальцы, холеные, с аккуратно подстриженными ногтями, уверенно держали черенок вилки и бокал с пивом как будто сам их хозяин находился на приеме у императора.

— Ну-с, сударь, как вам пиво? — поинтересовался Пианист, промокая губы бумажной салфеткой.

— Очень недурственное, — дал я оценку. — Кто варит?

— Кто-то из местных организовал пивоварню. Хозяйка пельменной заключила контракт на поставку, благо везти недалеко. Расходы маленькие, а прибыль существенная, судя по новенькой крыше, внутреннему интерьеру.

— Приходилось здесь раньше бывать? Даже знаешь, кто держит харчевню?

— Мне положено много знать, — усмехнулся Пианист и прищурился одним глазом. — Особенно про конспиративные точки для встреч. Это местечко я давно приглядел. К твоему имению близко. Догадываешься, зачем?

— Наверное, были общие интересы с одним человеком, знакомым нам обоим? — намекнул я на Жарохоа.

— Не исключено, — кивнул собеседник. — Кстати, как мои ребятки сработали?

Ну, точно. Как я и предполагал. Авария с преследователями оказалась не случайной. Их ждали на неудобном участке дороги, чтобы отсечь от нас.

— Отличная работа, — согласился я. — Может, перейдем к делу, Пианист? Для чего вся эта конспирация, начиная с похорон наставника? Кто за мной следит? Что им от меня надо — я и так знаю, но не могу вычислить главного заказчика.

— Ладно, кадет. Раз пошла такая пьянка, сделаю расклад из фактов, которые мне доступны, — Пианист сделал несколько глотков из кружки с пивом, после чего отодвинул ее в сторону.

— Сначала скажи, жив ли наставник, — потребовал я.

— Настырный ты кадет….

— Я давно не кадет. И не тяни уже…

— Жив старик. Похороны он затеял не просто так и не для того, чтобы на его поминках народ погулял. Следили за ним в последнее время очень плотно.

— Кто? Люди Демидова или Щербатова?

— Не перебивай меня, кадет, — поморщился Пианист. — У Жароха свои причины прятаться. Старые долги тянутся из прошлой жизни. Ты когда-нибудь пытался понять, кто он такой — твой наставник?

— Да всю жизнь голову ломаю! Но ты же все равно не расскажешь!

— Нет. Это не в моей компетенции. Сам когда-нибудь расспросишь.

— Если успею, — пробурчал я.

— Успеешь, не волнуйся. Сейчас у тебя иные заботы. Тебя пасут люди Демидова. Они очень активно искали выходы на всех твоих знакомых, собирали досье, а заодно и компромат. Ты крепко насолил уральскому князю. Не знаю, как именно, но поговаривают, что из-за разрыва вассальной присяги.

— Вранье, — отмахнулся я. — Мы обоюдно расторгли клятву при свидетелях. Дело не в этом…

— Пусть так, — согласился старый Пианист. — Если это правда, то другие претензии не столь опасны для твоего здоровья. Князя сдерживает один фактор: чужая земля. А Щербатов не из тех людей, которые прощают подобные вольности на своей территории даже высокородным. Поэтому гости стали действовать через Невзора, у которого, как я понял, имеется старая обида на тебя. Как удалось им найти общий язык с клановым чародеем, я тебе не скажу. Выкладываю только факты. Сам же Невзор привлек еще одну сильную фигуру в Торгуеве: Мисяя. Знакомое имя? Ага, встрепенулся… Начальнику СБ положено знать, кто расхаживает в доме его хозяина, поэтому и заинтересовался эмиссарами, и очень скоро с ними подружился, когда узнал истинную причину такого кипеша.

— Ничего нового, — я уперся спиной о стену, возле которой стояла лавка. — Почти все сходится с моими размышлениями. Только вот ситуация с наставником не вписалась в этот расклад. Значит, о нем Мисяй и Невзор не знают?

— Нет. Не тот у них уровень, чтобы выйти на старика, — губы Пианиста дрогнули в усмешке. — А вот он о планах Демидова был хорошо извещен.

— Демидов…, - я протарабанил пальцами по столу. — Вырисовывается следующая картина: Мисяй узнал о моем приезде, что было не так сложно. Мирослава сама предупредила отца, от которого «эсбэшник» и получил необходимую информацию. Тут же он связывается с гостями, после чего и появился «хвост». За мной следят, не посвящая в планы князя Щербатова.

— Расскажешь о причинах? — заинтересовался Пианист. — Ну не верю я, что аристо решил тебе отомстить за разрыв вассального долга. Как-то… мелко и недостойно его уровня. Для показательной порки еще сойдет.

— У меня есть артефакты, которые он посчитал своими, — чуточку приоткрыл я завесу. Так было надо. Пианист из тех людей, которые будут копать по своим каналам, и когда узнает правду, может обидеться за недоверие. — Я отказался отдавать их, привязав на кровь.

— Ага, тогда мотивы ясны, — вор, или кто он был на самом деле, удовлетворенно кивнул. — Теперь мы знаем, от какого угла плясать. Будешь еще пива?

— Не откажусь.

Пианист, не вставая из-за стола, просто поднял руку и растопырил два пальца, даже не проверяя, видит ли кто-то его жест. К моему удивлению, почти сразу к столу подошла молодая девица в цветастом переднике. В руках она несла две кружки пенного. Поставила на стол, стрельнула глазами в мою сторону, срисовав, несомненно, камешки в перстнях — и быстро отошла. Пианист с удовольствием отхлебнул из своей кружки.

— Будешь помогать? — напрямую спросил я.

— А ради чего я здесь? Пельменями закидываться? Помогу, чем смогу. Только мне нужно знать, планируешь ты разобраться с давними делами, или сядешь на самолет и умчишься в теплые края.

— От давних проблем никуда не сбежишь. Надо их решить раз и навсегда.

— Уже придумал что-то?

— Есть одна идея…, - я кратко пересказал то, что до этого говорил Федору Громову.

Пианист слушал и маленькими глотками вливал в себя пиво.

— А не боишься испортить отношения со своим тестем? Как Щербатов отреагирует, спрогнозировать можешь?

— Могу. Но даже в случае форс-мажора есть козыри в руках. Вернее — на пальцах.

Я положил правую руку на стол, камни в перстнях зловеще блеснули, хотя на них не падало ни малейшего лучика света. Пианист внимательно изучил артефакты и вытащил из-под свитера амулет в виде сосульки на тонком витом шнуре. Амулет словно изморозью покрылся.

— Страшные у тебя камешки, — пояснил старый знакомый. — Видишь, как реагирует защитное поле? Ого… Теперь я за тебя спокоен. Передам старику, что его подопечный жив-здоров, копытом бьет. Ладно, расслабься, кадет. Нельзя пока вам встречаться. Где Волжский Плес находится мне известно. А вот лесничество…. Честно, не знал, что у Щербатовых в том краю кордон есть.

— От имения на северо-восток, примерно двадцать километров, — напомнил я. — Мне понадобятся два внедорожника и человек пять крепких бойцов. Вроде тех, кто нас из автозака вытаскивал.