Селин Кирнан - Кружащие тени

— Табиб! — Эмбла протянула руку Рази, приглашая его присоединиться к ней.

Он покосился на Винтер и Кристофера. Винтер улыбнулась ему, поддразнивая, Кристофер не поднял глаз от костра. Рази поколебался мгновение, затем решительно вошел в шатер, наклонив голову под навесом. Он без стеснения ответил на ее поцелуй, рука его поднялась к ее бедру. Они не отпускали друг друга так долго, что Винтер стало неловко, и разошлись, только когда Ашкр громко цокнул языком. Рази улыбнулся, краснея. Бледная дама облизнула губы, широко усмехнулась в ответ и потянула своего пирата присесть рядом с ней на небольшой, застланный коврами помост. Она уютно прижалась к нему, а он обнял ее за талию.

— Кто выигрывает? — тихо спросил он, не отрывая взгляд от шахматной доски.

— Я, — самодовольно сказала она. — Ашкр надеется, что ты меня отвлечешь. Чтобы я тоже думала только тем, что у меня в брюках!

Ашкр закатил глаза и тут же сделал опасный ход. Рази и Эмбла склонились к доске, как один человек, с одинаковой сосредоточенностью на лицах. Солмундр усмехнулся, а пес у его бедра на секунду открыл глаза и вздохнул.

— Коинин! — Кристофер оторвал взгляд от Рази. Ульфнаор с доброй улыбкой протягивал ему свежеиспеченную лепешку. — Ты, похоже, проголодался, — мягко сказал он.

Кристофер взял блинчик с вежливой улыбкой, но сразу охнул и стал перекидывать его с руки на руку, дуя на пальцы. Винтер засмеялась, думая, что он дурачится.

— И ты бери! — оглянулся Ульфнаор, протягивая ей блинчик.

Винтер взяла его, взвизгнула и присоединилась к отчаянно жонглирующему Кристоферу. Блинчик и правда был горяч — в руках не удержишь. Пальцы у Ульфнаора, должно быть, тверды, как камни. Среди мерронов послышались смешки. Ульфнаор улыбнулся.

— Ты злой! — засмеялась Винтер и откусила от горячей, пахнущей дымком лепешки. — Господи! — воскликнула она. — До чего же вкусно!

Кристофер разломал свою лепешку надвое, так что поднялось облачко ароматного дыма. Он сделал глубокий вдох, закрыв глаза, и протянул:

— М-м-м…

— Вкусно? — спросил Ульфнаор.

Кристофер кивнул, не отрывая глаз от лепешки.

— Коинин! — Винтер почувствовала, как напрягся Кристофер, слыша мягкий голос Солмундра. Он неохотно заглянул в шатер, и Солмундр улыбнулся ему. — Подойди, посиди со мной, — тепло пригласил он. — Давай поговорим? Мы с тобой?

Ашкр вскинул взгляд на Кристофера и снова отвернулся к шахматной доске. Эмбла не отрывалась от игры, стиснув руки на коленях. Рази печально нахмурился и посмотрел в сторону.

На секунду Кристофер опустил голову; ничего нельзя было прочесть по его лицу. Затем он осторожно положил неначатую лепешку на камни очага и поднялся на ноги.

— С удовольствием, — сказал он.

Когда Кристофер вошел в шатер, Солмундр с трудом подвинулся, пытаясь оттолкнуть собаку, и, кряхтя, сел повыше, опираясь на подушки из оленьей шкуры. Ашкр и Рази вскочили с места, чтобы помочь ему.

— Amach leat, Боро! — сказал Ашкр, сталкивая неохотно повинующегося пса с постели. Тот нагнул голову в тщетной попытке притвориться невидимым и пробрался обратно к хозяину.

Солмундр, слабо улыбаясь, почесал макушку собаки между двумя острыми ушами. Пес ткнулся головой в его руку, облизал загрубелые пальцы и покрытое шрамами запястье.

— Эх, дуралей, — пробормотал Солмундр. — Могу его привязать, если хотите.

Он махнул рукой, показывая на пару шестов, вкопанных в пол позади постели. Винтер думала, что они служат опорами для подушек, но теперь разглядела, что на каждом есть кольцо, на котором можно закрепить собачью цепь.

Кристофер покачал головой.

— Я его не боюсь, — сказал он.

Солмундр, медленно двигаясь, отвернулся от других. Он тяжело откинулся на подушки и похлопал по одеялу рядом с собой. Кристофер устроился рядом с ним. Боевой пес положил массивную лапу к нему на колени и снова прижался головой к животу Солмундра.

— О чем ты хочешь со мной поговорить? — тихо спросил Кристофер.

Солмундр склонился к нему поближе, и шумная перебранка Ашкра и Эмблы насчет спорного хода заглушила их тихий разговор.

— Ульфнаор, — тихо проговорила Винтер, глядя, как мерроны заканчивают готовить. — Не хочу вас обидеть… — Она замолчала, ожидая от Ульфнаора разрешения продолжать.

При дворе этой фразой давали понять, что сведения, которые ты хочешь сообщить, могут быть нежелательны. На нее полагалось дождаться ответа. Если ответ был: «Тогда не делай ничего, что может обидеть», это означало, что в твоем совете никто не нуждается. Если же отвечали что-нибудь вроде: «Добрые намерения никого не оскорбляют», — это было приглашением продолжать разговор. Винтер неуверенно присела у огня, щурясь на дым.

— Я не обиделся, lucha, — уверил ее Ульфнаор. — Ты хорошая.

Винтер поколебалась, поняв, что он не понял. Рази, как обычно, наблюдал за всеми и, не поднимая головы от шахматной доски, сказал:

— Моя сестра хотела бы кое-что обсудить, Ульфнаор. Но она не хочет обидеть тебя своим вопросом.

Ульфнаор улыбнулся иронически:

— Спрашивай, что хочешь, lucha. Обещаю, что собак на тебя не спущу.

— Вы подстрелили и поймали в силки дичь и зверей на мясо? — Винтер показала на их трапезу. Ульфнаор взглянул на нее с внезапной внимательностью. — Вы нарубили дров для костров? Это запрещено законом. Если бы вас застала кавалерия, они бы…

— Нам нужно разрешение? — тихо и печально спросил он.

Винтер кивнула.

— Даже здесь? — спросил он, обводя рукой окружающий их дремучий лес.

Винтер кивнула снова. Ульфнаор выпрямился и оглядел лагерь. На лице его была покорность судьбе.

— Даже здесь, — повторил он.

— Ульфнаор, — начала Винтер, — неужели там так плохо? На севере? Неужели стало еще хуже? — Он кивнул, она в отчаянии покачала головой. — Но когда я уехала, месяца четыре-пять назад, Ширкен… в общем, все почти успокоилось. Ходили слухи о договоре с вашим народом, о правах проезда, постоянных разрешениях на охоту и собирательство.

Аойре хмыкнул.

— Да, — сказал он. — Слухи ходили.

— Но договор так и не был подписан?

— Когда ушел Красный Ястреб, все это завяло, — сказал Ульфнаор. — В сердце Ширкена снова вернулась ненависть, снова он ударил по своему же народу. А затем ненависть стала шипеть, шипеть, как змея, на наш народ. — Высокий меррон покачал головой. — Красный Ястреб, — печально проговорил он. — Мой народ говорил, что он прекрасный человек. Но он был призван от нас слишком рано, и теперь, — Ульфнаор развел руками, сверкнув многочисленными кольцами, — все хорошее уходит от нас, словно плоды падают с деревьев, не успев созреть. А народ мой страдает.