Александр Уралов - Трон на двоих

Да пусть она и сгинет здесь, вне времени и пространства, на могильных равнинах Грызмага… всё равно она уже победила! У неё есть сын, у неё есть мужчина, в которого она начала влюбляться по-настоящему, искренней любовью зрелой и состоявшейся женщины. И что может сейчас сделать с ней Грызмаг? Оставить навеки здесь, как Ирину? Лишив памяти, лишив всего того счастья, что пришлось на её не такую уж и короткую жизнь?

- Да вот шиш! - рассмеялась она, выпрямившись посреди закаменевшей в смерти равнины. - Вот ещё! Ни черта у тебя, Грызмаг, не выйдет. Воспоминания о плохом будут терзать меня, но и воспоминания о хорошем - тоже будут! О сыне, о друзьях, о любви, о материнстве…

"А я лишил всего этого твою сестру!" - пророкотал в её голове скрипучий низкий голос.

- Не лишил, - тихо сказала Марина, недобро усмехаясь. - Ещё не лишил, мерзкий ты, жирный червяк! Потому что я ещё жива. И потому, что я - здесь.

Она ожидала, что всё вокруг взъярится… и Грызмаг, выворачивая из земли колоссальные глыбы, явится перед ней, подобно огромному вулкану, чтобы стереть в пыль… но всё оставалось по-прежнему. Вот только ноги перестали болеть…

Она стояла на всё тех же острых и злых осколках стекла, торчавших отвратительными зубами из окаменевшей грязи, твёрдо и уверенно. Под пыльными сбитыми каблуками хрустнули раздавленные острия. Волосы собрались в свободно заплетенную косу. Правая рука привычно лежала на эфесе меча. Магия двух королев - с ней была истинная магия двух королев, о которой так часто упоминал им Карла - пусть даже сейчас Марина и была одна, а тело её сестры лежало под двумя метрами каменистой уральской земли.

Марина медленно вынула клинок из ножен и подняла его кверху. Несколько мгновений она колебалась… но правильное решение пришло к ней ровной мощной волной ощущения того, что именно это сейчас и нужно.

- Рыцарь Маренго, - спокойно сказала она. - Пришло твоё время! Королева Ирина ждёт.

И он встал перед ней, без лат и доспехов, в простой потёртой кожаной куртке. Повязка на голове намокла кровью, на щеке алела глубокая рана… но - живой, со спокойным лицом. Только глаза горели радостью.

Он склонил перед ней голову и глухо сказал:

- Спасибо за то, что призвала меня.

Она не расспрашивала Рыцаря ни о чём, хотя ей и очень хотелось узнать, чем кончился бой. На мгновение у неё мелькнула страшная мысль, что она призвала к себе на помощь душу погибшего, но Рыцарь был живым, реальным, уставшим и раненым. Марина подумала, что магия, позволившая ей призвать Рыцаря Маренго к себе, имеет и оборотную сторону. Наверное, он ничего не помнил сейчас, - кроме того, что должен идти с младшей сестрой выручать свою возлюбленную королеву.

"Может, этот шаг подсказала мне сейчас сама Ирина?" - подумала она и едва сдержала слёзы радости. Пока ещё ничего не произошло. Ничего такого, чему можно было радоваться… кроме появления верного друга, конечно!

А тридцать лет назад сестрёнки просто обняли друг друга, радуясь тому, что не болят ноги, что нет больше мерзкого холода. Так, держась за руки, они дошли до моста, за которым терялся в мёртвых потёмках Город Напрасно Умерших, в котором не светилось ни одного живого огонька. Бледными гнилушками светился крутой противоположный берег, маслянистые воды тяжело скользили под выгнутой аркой моста. Казалось, что не вода, а нефть или какая-то другая безжизненная жидкость, приняла на себя мертвенную вековую сонливость. Ни травинки не росло на этих берегах, ни всплеска не было слышно, только пахло чем-то приторным.

Маринке это смутно напомнило запах в старой церкви, куда её, совсем ещё кроху, привела когда-то бабушка. Ей даже снились иногда яркие блестящие оклады, в которых терялись тёмные от времени лики святых. А под ними хаотично лепились огарочки свечей с длинными сосульками оплавившегося воска. Ей было и страшно, и интересно, и она крепко держалась за плотную ткань тёмной бабушкиной юбки. А когда к ним подошёл неожиданно молодой бородатый священник с весёлыми глазами и поздоровался, Маринка пустила тихую слезу. Не потому, что испугалась, а как-то неожиданно для себя… может, потому, что бабушка пришла на отпевание какой-то своей старой подруги, и женщины в платочках уже готовились петь, тихо переговариваясь между собой. Само отпевание Маринка не помнила - её за руку вывели из храма, и она бродила около церкви, стоявшей на горе уже не первую сотню лет, смотрела на протекающую далеко внизу реку, на раскинувшийся за ней город, кутавшийся в зелёную пышную листву, на дымящиеся трубы комбината. Старинное кладбище при церкви было солнечным и весёлым… ни капельки не похожим на мрачные равнины Грызмага.

- Ирка, а ты была у церкви на горе? - спросила она, озираясь.

- Была, конечно, - ответила сестра, крепко держа её за руку. - Там красиво…

- И кладбище там совершенно другое, не страшное, правда? Там летом кузнечики стрекочут, солнышко светит и облака прямо над головой плывут… и поют там красиво.

Словно отозвавшись на её слова неподалёку протяжно завыли. Не вурдалаки, не псы - нет! Так тоскливо и страшно могли запевать запойные пьяницы, собиравшиеся в сквере неподалёку от Луны. Что-то тягучее, без начала и конца, да, в общем-то, и без музыки, словно сама смертная тоска вздумала оплакивать жестокую и бессмысленную судьбу.

Сёстры прижались друг к другу ещё теснее. Не сговариваясь, они почти бегом прошли мост и ступили в чёрную тень улиц, начинавшихся с узкой набережной. Они шли прямо и прямо, почти не замедляя шаг… и, оглянувшись, Маринка увидела, как из глубины вод медленно всплывало что-то, напомнившее ей брюхо гигантской мёртвой рыбы. Она отвернулась. Разглядывать, что же такое скрывается в этой ужасной реке, ей не хотелось.

- Это Город Напрасно Умерших, владения Грызмага, тёмного духа, - сказала взрослая Марина своему спутнику.

- Понял, - напряжённо ответил Рыцарь. - Не знаю только, почему Ирина попала именно сюда. Кот говорил, что это место самоубийц.

- Самоубийства - они разные бывают, - задумчиво заметила Марина, шагая по горбатой поверхности моста. В этот раз в реке плавало несколько раздувшихся, слабо шевелящихся голых тел, окружённых светящейся зеленоватой ряской, но вглядываться у неё так же не было желания, как и тридцать лет назад. - Наверное, не все попадают сюда…

- Где мы будем её искать? - немного помедлив, сказал Рыцарь. - Знаете, королева, я слышал, что вы с Ириной уже были здесь ещё детьми.

- Да. Были. Думаю, Ирина всегда помнила об этом, а я - забыла. А идти мы будем прямо, до угольно-чёрного дворца, открытого всем ветрам. Там стоит трон Грызмага. Пустой. Во всяком случае, тогда он был пуст.

То, что не все самоубийцы попадают в этот ужасный Город, думала и Ирина. Здесь бродили те, кто умер нелепо и случайно… зачастую так и не поняв, что умерли. Кто знает, что сейчас видел перед собой старик в телогрейке и с молоточком на длиной рукоятке? С такими молоточками на станциях обстукивают под вагонами колёсные пары, или рессоры, или что-то подобное. Старик-железнодорожник медленно ковылял прямо к сёстрам, неразборчиво бормоча и размахивая свободной рукой. В глубоко запавших глазах не светилось ни одной живой искорки. Следом за ним тащилось ещё несколько тёмных фигур, закутанных с головой в обветшавшую донельзя, грязную марлю или кисею. Они и выли эту странную песню. Марина схватила Иринку за плечи и дёрнула в сторону - из чёрной подворотни прямо им под ноги выкатился выцветший футбольный мяч.