Гай Кей - Поднебесная

Если покойный первый министр Цинь Хай, десятки лет находившийся рядом с императором, и научил чему-то двор, так это тому, что иногда темные, сомнительные деяния правительства должен взять на себя первый министр. Иначе зачем, по слухам, существовали эти звуконепроницаемые подземные помещения или тайные туннели внутри и за пределами городского дворца, который с нынешней ночи принадлежит самому опасному человеку в Катае?

И если окруженный врагами, перегруженный работой первый министр, непосредственно отвечающий за целых девять министерств, жертвующий своими собственными любимыми развлечениями на утомительной службе своему императору, использует свою власть в пустячном деле, касающемся выбранной им женщины и раздражающего его мужчины, которого она раньше слишком хорошо знала… Ну неужели нет никаких преимуществ в награду за то, что он выполняет столько разных задач? За бессонные часы, например, которые предстоят ему сегодня ночью в ожидании возвращения того человека, которого он послал с заданием?

На своих девяти небесах, решил Вэнь Чжоу, боги поймут его…

Она так и не приняла то имя, которое он выбрал для нее, когда выкупил из павильона Лунного света в доме удовольствий и привез сюда.

Имя Линь Чан ничего для нее не значит, оно не имеет никакого веса. Как сначала и имя «Весенняя Капель», но она, по крайней мере, привыкла к своему имени куртизанки, и ей даже предлагали другие варианты на выбор, спрашивали, нравится ли ей оно.

Чжоу этого не сделал. Конечно, он и не обязан был это делать, но женщины в павильоне Лунного света тоже были не обязаны это делать, когда она туда приехала. Он даже не сказал ей, откуда это ее новое имя, что оно для него значит, если вообще что-то значит. Уж конечно, это не сардийское имя. Оно не говорило о ее происхождении. Он хотел имя, более достойное, чем имя девушки для удовольствий из Северного квартала, вот и все.

Женщине необходимо принимать некоторые истины этого мира.

Вэнь Чжоу обладает огромной властью. Он не жесток со своими слугами и со своими женщинами. Разумеется, по меркам Синаня. Да и по меркам Сардии тоже.

Он молод, с ним довольно приятно общаться в большинстве его настроений. А его требования к женщинам, хотя ему и нравится считать их развратными (это часто свойственно мужчинам), едва ли можно назвать таковыми с точки зрения девушки из квартала удовольствий.

Нет, если она его сейчас ненавидит — а она его ненавидит, — то по другой причине. Ей с очень большим трудом удается подавить свой гнев.

Ему не следовало приказывать убить своего соперника.

Тай даже не был соперником, в любом смысле, который бы имел значение. Он уехал на долгие годы траура, оставив ее там, где она была. Да и какой мужчина — какой студент, еще даже не сдавший экзамены, — мог бросить вызов первому министру империи, родственнику Драгоценной Наложницы?!

При желании можно найти утешение в понимании того, как слабы мужчины, даже самые могущественные. Как легко может их формировать, или управлять ими, женщина и вызываемые ею желания. Разве сам сиятельный император не служит ярчайшим примером этого?

Можно понять, насколько мужчине, даже такому высокопоставленному, как Вэнь Чжоу, должно быть неприятно вспоминать те вечера в павильоне Лунного Света, когда он неожиданно являлся туда и находил ее в обществе другого мужчины, слишком явно доставлявшем ей удовольствие.

Но можно также про себя подвести черту, прямую как струна, относительно того, какие действия допустимы в ответ на это. И убийство находилось далеко за такой чертой.

Нетрудно было занять для себя место, когда она приехала сюда, в усадьбу. Она сумела внушить двум слугам обожание к себе. Если бы она этого не сумела, то едва ли ее стоило желать, правда? Она начала работать над задачей сбора сведений, как только приехала, без особой цели. Просто… так все делали.

Она ясно дала понять (пускай думают, что догадались сами, это срабатывает со всеми мужчинами, высокопоставленными и простолюдинами), что ее желание знать о настроении, разговорах, приходах и уходах их хозяина продиктовано стремлением угодить ему, знать его потребности в любой момент.

Она вела себя — и до сих пор ведет — безукоризненно: в самой усадьбе и когда выезжает из нее на носилках, под охраной, за покупками на один из базаров или сопровождает Чжоу на пиры и на игру в поло.

Ни у кого здесь нет повода ненавидеть ее, разве что у других наложниц, а она вела себя с ними осторожно. Она по-прежнему называет себя Весенней Капелью в разговорах с другими, чтобы не показаться заносчивой.

Ее настоящее имя, данное ей дома, принадлежит только ей, и давно никто не произносил его вслух. Она отложила его в сторону, когда пересекла границу у Нефритовых Ворот, много лет назад. Возможно, нет никого во всем Катае, кто знает его. Тревожная мысль.

Жена Чжоу не играет большой роли. Она — женщина исключительно воспитанная — выбранная именно за это — и в еще большей степени набожная, а это означает, что они с мужем ведут совершенно разную жизнь. Одна из наложниц высказала мнение, что она была бы менее добродетельной, если бы была более красивой. Неблагородная мысль, хоть и не обязательно ошибочная.

Жена первого министра часто уезжает в то или иное святилище. Ее щедрость к святым людям хорошо известна. Муж это поощряет. Она также часто посещает астрологов, но ведет себя осторожно. Школа Безграничной ночи занимает неопределенное место при дворе императора Тайцзу.

Сегодня вечером Капель узнала, что советник Шэнь приехал к их дому раньше, чем Чжоу вернулся, и что он почему-то нервничает. Обычно Шэнь Лю пустили бы подождать в доме, но он отказался от приглашения и остался на улице под фонарями, ожидая Чжоу. Его нервозность — как сообщил Хвань, ее главный источник сведений, — была необычной.

Шэнь Лю не знает о ее связи с его братом. Капель в этом почти уверена. Она не так уверена в некоторых других вещах, связанных с ним. Ей придется подождать возвращения и отчета одной женщины-воина Каньлиня, и тогда она будет знать — если можно будет сделать определенный вывод. Шэнь Лю — человек осторожный.

Вряд ли удастся выяснить, принимал ли он участие в планировании убийства своего брата.

Капель ждала в павильоне номер два, элегантно одетая. Она не надушилась, как обычно, так ей легче ходить по темным внутренним дворикам, задерживаться на верандах. Ведь духи могут выдать.

Только когда она знает, что Чжоу собирается прийти к ней, она пользуется духами. Это стало тем жестом, по которому ее здесь знали, ее подписью, следом кисти каллиграфа. Еще один способ, которым новая наложница выражает почтение своему хозяину.