Ирина Сербжинская - Вечный Странник

Он помялся немного, потом набрался смелости и толкнул стеклянную дверь. Тильвус последовал за ним.

– Тут, это самое, народу всегда много лежит, – шепотом пояснил Сидор, кивая на кровати, что стояли прямо в коридоре. – Местов не хватает все время. Я два года назад в ожоговом отделении лежал, во второй городской. Так что там летом творится, это самое, описать невозможно! В коридоре койки – в два ряда стоят! Врачи там хорошие, только как пойдут чай пить, так давай губернатора ругать всякими словами! Говорят, чем деньги на фонтаны да мрамор тратить, лучше бы по больницам поездил да поглядел, в каких условиях, это самое, люди лежат! Сердились на него очень…

За маленьким столиком в конце коридора сидела пожилая толстая женщина с усталым лицом и разбирала ворох бумаг. Заслышав шаги, она подняла голову и оглядела приятелей. Появление в отделении бомжей, похоже, не вызвало у нее никакого удивления.

– Что вам? – спокойно поинтересовалась она.

Сидор потоптался на месте, собираясь с духом.

– Извиняюсь я, это самое… Семенецкий Виктор Григорьевич здесь лежит?

– Какая палата?

– Не знаю, это самое, какая палата. Вчера вечером его привезли.

Женщина открыла толстую тетрадь, провела пальцем по строчкам.

– Семенецкий… так… да, вчера прибыл. Восьмая палата.

Сидор оживился и ткнул Тильвуса в бок.

– Повидать его можно?

Медсестра закрыла журнал и отодвинула в сторону.

– Не пустят вас к нему. Посещения только близким родственникам разрешены и то ненадолго.

– А… – расстроенно начал было Сидор. – Ну, это самое… А когда?

– Дней через десять, не раньше. Привезли его с обширным инфарктом, так что волновать нельзя ни в коем случае. К тому же сейчас у него процедуры.

– Это как? – напрягся Сидор.

– Под капельницей лежит, – пояснила медсестра.

– Блин, – огорченно сказал Тильвус. – Что делать-то будем, Сидор?

Тот развел руками.

Женщина поглядела на приятелей, подумала.

– Может быть, с сыном его поговорить хотите? Он сейчас здесь, в палате.

Сидор просиял.

– Точно! Вот спасибо! Поговорим, это самое, с сыном тогда!

Медсестра поднялась, одернула халат и вздохнула.

– На лестничную клетку выйдите, – сказала она. – Там и поговорите.

Сидор с Тильвусом одновременно кивнули.

Хлопнула дверь. Появился грузный мужчина средних лет в мятой рубашке со сбившимся набок галстуком, с покрасневшими от бессонной ночи глазами. Он хмуро оглядел двух непрезентабельных личностей и неприязненно спросил:

– Чего надо?

– Я извиняюсь, Семенецкий Виктор Григорьевич ваш отец будет? – заторопился Сидор.

– Ну?

– Спросить хотели… это самое, не терял он недавно… – Сидор помялся. – Чего-нибудь, значить, не терял? А то нашли мы…

– Чего? – словно не веря своим ушам, переспросил мужчина.

– Деньги нашли! – шепотом пояснил Сидор.

– Деньги?!

Через секунду великий маг, опомнившись, уже выдирал перепуганного приятеля из цепких рук Семенецкого-младшего.

– Ах, ты ж, гад! – рычал тот, с размаху прикладывая Сидора к облупившейся стене. – Ах ты ж, гнида! По квартирам шаритесь, ворье проклятое! Да я тебя сейчас, мразь!

– По каким квартирам! – в панике орал Сидор. – В мусорном баке, это самое, нашел! Вчера вечером! Случайно!

– Я тебе сейчас дам случайно, сволочь! – Тут Сидор получил в зубы раз, потом другой. – Ты у меня…

– Да ты, мужик, чокнулся, что ли! – орал Тильвус, оттаскивая его от приятеля. – Деньги мы в баке нашли, вы сами же и выкинули небось вместе с мусором! Сидор! Покажи ему деньги!

– Я т-тебе покажу! Я тебе покажу, ворюга! Отец пять лет копил, в отпуск не ездил ни разу, а вы, подонки…

– Бля, мужик, да ты охренел совсем! Ты же убьешь его сейчас на фиг!

– Вас, гадов, убивать и надо! Отец из-за вас в больницу… если умрет, я вас…

– Да уймись ты, придурок! – Тильвус плюнул на конспирацию, заломил мужику руку за спину и для порядка чуток поднажал – надеялся, что резкая боль приведет того в чувство. – Дернешься – руку сломаешь! – серьезно предупредил он. – Понял? Не скрипи зубами, эмаль попортишь… Сидор, покажи ему деньги!

Тот дрожащими руками вытащил из-за пазухи пакет и развернул.

– Во, гляди! Все десять пачек, это самое, как и было.

– Видишь? – спросил Тильвус, по-прежнему удерживая мужика. – Целы деньги ваши. Вы их с мусором вчера выкинули, а Сидор нашел. И, заметь, не присвоил, хоть мысли такие и были. Разыскал отца твоего и в больницу пришел, чтоб от тебя по морде схлопотать. Спасибо большое за это…

Он сделал паузу, чтобы до человека дошел смысл сказанного.

– Сейчас я тебя отпущу, ты заберешь деньги и свалишь отсюда, ясно? Кивни, если понял.

Мужик нехотя кивнул. Тильвус разжал пальцы, сделал шаг назад, внимательно следя за каждым его движением.

– Сидор, дай ему пакет.

Тот послушно протянул сверток. Семенецкий-младший взял, смерил взглядом обоих приятелей, повернулся и, не говоря ни слова, исчез за дверью.

Оказавшись на улице, Сидор осторожно потрогал шишку на голове и поморщился.

– Славно сходили, это самое… – пробормотал он, испуганно оглядываясь на дверь больницы. – Душевно поговорили…

– Это да, – отозвался Тильвус и захохотал.

– Ловко ты его скрутил-то значить!

– А! – отмахнулся маг. – Я же в армии когда служил, спецподготовку проходил. Навыки остались!

Сидор уважительно покосился на приятеля.

– Ну что? – спросил тот. – На бульвар хочу сходить. Ты как?

– Не, хватит с меня, – решительно отказался Сидор. – К музкомедии пойду, это самое. Посплю, значить, успокоюсь. А то всю ночь ворочался, про деньги думал.

– Ладно. А я – на бульвар. Бывай, Сидор!

И Тильвус направился вдоль по улице.

До бульвара он добрался только часа через полтора: проверил урны на Красной линии, заглянул к кинотеатру, наведался к гостинице «Волна». Улов оказался неважным: в пакете позвякивали всего две бутылки. Тильвус был уверен, что по его участку опять пошарили браконьеры-конкуренты, вполне возможно, та противная парочка – бомжи с вокзала.

На бульваре было тихо и немноголюдно.

Громадные старые ильмы возвышались, словно патриархи, среди тополей и вязов, каждый – руками не обхватишь. Маг брел не спеша, разглядывая редких прохожих. Спешили к речному вокзалу дачники, промелькнула компания подростков, неторопливо проследовала старушка, ведя на поводке длинную кривоногую таксу. Проходя мимо, старушка неодобрительно покосилась на скамейку. Там сидел молодой человек, причем именно так, как было принято в этом городе: на спинке лавочки, поставив ноги на сиденье.

– Чего с ногами-то залез? – не выдержала хозяйка таксы. – Как людям-то сидеть потом на грязной-то скамейке?