Валентин Егоров - Граф Орлофф (СИ)

Епифаненко уже на втором таком случае отреагировал соответствующим образом, он ввел свободное командное времяпрепровождение. Теперь на поиски приключений на стороне чуть ли не каждый вечер отправлялась команда из десяти драгун и при легком холодном вооружении — шпагах и стилетах. Одиночное мордобитие тут же сменились на командные драки и смертоубийства. И знаете, русская коллективная драка со смертоубийством стала весьма популярным зрелищем в Париже, появились даже букмекеры, которые стали принимать ставки сначала на ту команду, которая победит в драке. Когда же стало ясно, что победителями в любой драке становится охрана моего особняка, ставки стали делать на отдельных бойцов и возможное количество трупов.

Епифаненко, как всегда, находился на рабочем месте, он зуботычинами поучал молодого драгуна, который во вчерашней ночной драке решил побороться с противником без какого-либо оружия в руках. Увидев меня, перешагивающего порог караульной комнаты, вахмистр Епифаненко довольно-таки резко попытался вскочить на ноги, козырнуть, не смотря на то, что был в цивильном камзоле, и браво рапортовать об успехах русской охранной службы. Но он тут же согнулся в три погибели и громко застонал от боли в пояснице. Старика уже давно мучил прострел, нажитый в сырых русских казармах, но он страшно не хотел лечиться, полагая, что со временем все пройдет само собой. Но, как видно и на старуху бывает проруха, боль не прошла, старик вахмистр не мог спину разогнуть! На этот раз я решил с ним особо не церемониться, поэтому я негромко приказал молодому драгуну позвать товарищей. Они должны были этого старика вахмистра осторожно, не причиняя ему боли, на руках перенести в парилку помывочной комнаты на мое лечение.

Как же Епифаненко громко орал, стонал и матерился, когда его же драгуны раскладывали его тело на прогретой лавке. Когда с него сняли верхнюю одежду и исподнее, тогда я приступил к работе, кончиками пальцев пробежавшись вдоль хребта вахмистра. Уже на первой пробежке вдоль стариковского хребта я заметил такое количество повреждений и смещений хребтовых дисков, что мне стало понятным, что вахмистром Епифаненко никто из врачей не занимался. Теперь мне же предстоял долгий и нудный процесс излечения этого старика упрямца, я скинул с плеч легкий домашний камзол и, засучив рукава своей любимой батистовой рубахи, принялся за работу костолома.

Первым же делом посредством ментального зонда я усыпил Епифаненко, а затем занялся его позвоночником, проверяя и вправляя по месту каждый его хрящ, обращая особое внимание на то, чтобы волоски его нервной системы нигде не были бы ущемлены или повреждены. Это была труднейшая и нуднейшая на белом свете работа, но я старался работать на высоком профессиональном уровне еще неизвестной в те времена науки нейрохирургии.

Возясь с хребтом и спиной вахмистра, я вдруг почувствовал на себе чьи-то взгляды.

Обернувшись через плечо, я увидел, что в трех шагах от моей операционной лавки, в кожаных креслах устроились мои парижские друзья и знакомые. Пани Яна Береславская, маркиз Антуан де Монморанси, маршал Франции Никола Шалон дю Бле, маркиз де Юксель, мосье Франсуа-Августин Слюсар или попросту демон Марбас, Бунга-Бунга и, разумеется, капитан де Рунге. За креслами высокопоставленных друзей рядком с палашами наголо пристроились четыре епифановских драгуна. Больше я уже не отвлекался от своей работы и, не обращая внимания на присутствие своих друзей, я завершил работу с хребтом Епифаненко. Затем посредством мысленного зонда проник в его сознание, проделав кое-какие манипуляции с отдельными зонами и секторами головного мозга старого вахмистра, слегка его омолодив, одновременно превращая старика в телепата и ясновидящего.

С улыбкой наблюдая за тем, как после только проведенной операции вдруг заскакал вахмистр Епифаненко, я вполголоса пригласил друзей присоединиться ко мне для завтрака. Почти уже забытый дядюшка Густав встретил нас всех на пороге своей кухни. Ему не надо было объяснять цель нашего и столь неожиданного визита, дядюшка Густав нас рассадил за простым кухонным столом и на этот стол начал выкладывать деликатесы для завтрака, он проявил себя во всей свое красе и поварском великолепии. Он сумел приготовить такой очаровательный завтрак, от которого все мои друзья ожили, за столом тут же завязался приятный и к ни чему не обязывающий разговор.

После операции на позвоночнике вахмистра я чувствовал себя утомленным человеком, поэтому в разговоре принимал минимальное участие. Незаметно в моей голове появились воспоминания, связанные с именем дядюшки Густава и именем своего нового знакомого Филиппа II герцога Орлеанского, с которым мне все-таки удалось познакомиться на морском балу у маркиза де Сеньоле, но пока близкими друзьями мы не стали.

Только-только на балу я с герцогом перекинулся парой слов, как моя беседа с великим человеком была прервана. И виновником этого разрыва стал сам маркиз де Сеньоле, этот плюгавенький трейси, английский шпион и французский морской министр. Он, не стесняясь, подвалил ко мне именно в тот момент, когда я только что представился Филиппу II герцогу Орлеанскому, когда в разговоре мы с ним перешли на обсуждение преимуществ того или иного способа питания. Филипп оказался большим знатоком и ценителем питания на ходу, когда жуешь что-то во рту и день, и ночь напролет. Этот карлик бедром оттеснил меня от Филиппа II герцога Орлеанского, склонил перед ним голову и заговорил о какой-то финансовой проблеме, будто бы французскому флоту не хватало денег на ремонт боевых бригов.

Чуть позже я, разумеется, выяснил подоплеку всего этого дела по французским бригам. В войне за испанское наследство король Луи XIV решил воспользоваться силой и мощью военно-морского флота Франции. По его приказу была сформирована ударная эскадра, в которую вошли бриги, только что построенные на французских верфях. Но эта эскадра так ни разу не покинула Марсель, она не плавала к берегам Испании. Не трудно было бы догадаться о том, что наш маркиз де Сеньоле по приказу своих истинных хозяев, англичан, наверняка, приложил свою руку к строительству этих бригов, и к тому, чтобы они никогда не покинули бы французских берегов. Красивая и миниатюрная шатенка, графиня Вексельроде, однажды в постели мне призналась в том, что маркиз де Сеньоле получил очень большие деньги за то, чтобы эти бриги так и не были бы достроены, их остовы до сих пор пылятся и гниют на несуществующих французских вервях.

Я так и не позволил маркизу де Сеньоле завершить разговор с герцогом Орлеанским, выпросить у того дополнительные государственные субсидии на ремонт и достройку несуществующих бригов, вытеснив бедром маркиза из круга людей, беседовавших с герцогом. Сам же продолжил беседу с герцогом Орлеанским о значении его метода питания на ходу. Хорошо понимая, что меня могут прервать в любую минуту, я поспешил обратиться к Филиппу II, герцогу Орлеанскому, нанести неофициальный визит вежливости в мой особняк, который был расположен на улице Фран-Буржуа, в любое удобное ему время. Видимо, герцог Орлеанский не ожидал столь молниеносного с моей стороны предложения, поэтому, думая о чем-то своем, совершенно машинально кивнул мне утвердительно головой.