Татьяна Шуран - Матка

— Да ведь ты ложку не положил! — сердито крикнула в ответ Черона.

Помедлив, отец раздраженно швырнул на стол чайную ложку.

— Забыл, — огрызнулся он.

Вздрагивая от боли в руках, Черона боязливо взяла ложку и наконец принялась за еду.

— Я помню, ты ошивалась возле зоны расчлененной богини, — заметил отец некоторое время спустя. — Что имеешь сказать по поводу увиденного?

Сунув ложку в рот, Черона задумалась.

— Система разрозненных княжеств олигархического типа, — старательно выговаривая буквы, начала она. — Сейчас между некоторыми идут междоусобные войны за местные святыни. Рано или поздно кто-нибудь догадается, что все святыни системы являются частями единого целого, и начнется борьба за объединение княжеств в империю. Пока еще трудно сказать, какую структуру приобретет это будущее государство, поскольку многое зависит от того, кто именно станет претендовать на роль лидера… В любом случае, после объединения частей идола требования культа станут определяющими, а различия затронут техническую сторону дела: административная система, экономика… Опять же, пойдет ли жречество по пути монополизации силовых структур — тут возможны варианты…

— Правильно, — согласился Тасманов. В качестве обозначения интереса отца две имаго сели за стол напротив Чероны, глядя мимо нее пустыми глазами. Однако Черона знала, что отсутствующий взгляд вовсе не означает невнимания, и в случае какой-либо ошибки ее немедленно побьют. Поэтому она целиком сосредоточилась на ответах.

— А если сравнивать складывающуюся систему с государствами, характерными для человеческого плана? Ты должна была прочесть о них.

— Ну, человечество в плотском мире лишено непосредственного контакта с внефизическими силами, — Черона нахмурилась и задумчиво помахала в воздухе ложкой, однако вскоре опомнилась и быстро отправила следующую порцию молока в рот: затягивать обед из-за разговоров считалось непростительной рассеянностью, за которую можно было на неопределенный срок остаться голодной. — Фактически на человеческом плане возможна только власть служителей культа, то есть иерократия. Тогда как на Заповедной Высоте общество получает руководство от высших по отношению к нему сил. Следовательно, истинная теократия возможна только на Заповедной Высоте, — заключила Черона.

— Ну да, — снисходительно усмехнулся Тасманов. — Люди невероятно бездарны и безынициативны, а потому не заслуживают лучшей участи, чем пойти на переработку или в расход. Вообще-то ты тоже далека от совершенства, — вкрадчиво напомнил он. — Но поскольку ты — наша дочь, мы снисходительны к тебе. Мы даем тебе шанс стать лучше. Ты должна ценить наше терпение.

— Конечно, я ценю, — с готовностью откликнулась Черона. — Конечно, я стану лучше, — девочка позволила себе робкую улыбку. — Ведь я люблю вас, и понимаю.

— Ладно, — заключил отец и бросил на стол рядом с Чероной книгу. — Вот тебе урок до завтра — прочти внимательно, я потом проверю, что ты поняла. — Черона украдкой скосила глаза на обложку: "Причинная и несимметричная механика в линейном приближении" — не страшно, Козырева она понимала. — И не забудь, у тебя еще уборка в зоне двойного топора. К вечеру там, я полагаю, все закончится, так что лучше сейчас выспись, а ночью как раз займешься.

Черона тоскливо вздохнула и молча кивнула головой, а потом спохватилась и добавила:

— Спасибо, пап, все было очень вкусно.

Матка сидела в циклопических размеров зале без входа и выхода и глядела в зеленое зеркало. За ее спиной, словно объемные кадры в пустом пространстве, бежали изображения: темные очертания улиц, черные фигуры имаго, яркие, беспорядочно мечущиеся пятна человеческих сознаний, дома, которые силовая волна сминала, как картонные коробки, или затягивала в провалы, блеклые отблески заглушаемых Маткой сигналов электроприборов, дрожь земли.

— Что думаешь, дара? — тихо спросил Тасманов.

Матка покачала головой.

— Человеческая цивилизация пришла в окончательный упадок, — негромко заключила она. — На всей планете не осталось ни одного сообщества, которое сохранило бы порядок прежнего образца. Только спонтанно сложившиеся группы взаимопомощи беженцев и банды мародеров. Кризис выявил отсутствие у человечества ценностей, пригодных для организации сопротивления… — Матка отвернулась от зеркала и подошла к мелькавшим в темноте картинам. — В обществе началась цепная реакция. Паника вызвала такую волну беспорядков, злоупотреблений и бессмысленных разрушений, что даже обидно! — Матка рассмеялась. — Пора уже думать о том, как устроить систематическое размножение людей на Заповедной Высоте, иначе как бы не пришлось сесть на диету. — Матка снова рассмеялась. — Постепенно физический мир опустеет, превратившись в сеть гнезд каменной расы и трехмерный фундамент для Заповедной Высоты, а блуждающее среди твоих обманно-материальных фокусов человечество душой и телом превратится в "природный ресурс", — усмехнулась она.

— Не все же этой планете быть Землей… — рассеянно заметил Тасманов.

— А как же ей называться? — удивилась Матка.

— Ну, как тебя называют?

— Габбро, — рассмеялась Матка.

— Значит, будет планета Габбро, — резюмировал Тасманов и добавил более серьезным тоном: — Человечество само принесет себя в жертву, потому что ты — самая совершенная. У тебя больше прав на этот мир, чем у смертных, созданных из пыли. Возвышение каменной расы необратимо. Пепел к пеплу, прах к праху.

— Я смотрю, чтение человеческих мыслей расширило твои познания в области библейских текстов? — засмеялась Матка.

— Занятные фразы попадаются…

Матка задумчиво покачала головой и усмехнулась.

— Мы действительно оказались хорошей парой, Причудник…

— Скажи мне, дара, — уточнил Тасманов, — ты не видишь никаких препятствий?

Матка на некоторое время задумалась, вновь бросив взгляд в гущу мелькавших перед ней образов погибающего мира.

— Я не вижу препятствий, — подтвердила она.

В этот момент в центре зала появилась невзрачная крашеная дверь, в которую робко постучали. Матка обернулась и раздраженно вздохнула. В зал протиснулась хрупкая фигурка в бесформенном белом платье, с распущенными длинными, до колен, пепельными волосами, прижимавшая к груди аляповатую меховую игрушку.

— Ты что, уже сделала все уроки? — отреагировал Тасманов.

— Да, пап, я потому и пришла, — торопливо объяснилась девочка и потопталась на пороге, а потом перевела жалобный взгляд на Матку. — Можно посидеть с тобой, мама? — неуверенно спросила она.