Эва Бялоленьская - Ткач иллюзий

Разумеется, у магов бывают дети. И даже чаще, чем кажется наивным и непорочным, но вот жены и полные семьи у них встречаются довольно редко. Так мне объяснял Белобрысый. Какая женщина хотела бы на всю жизнь связаться с Наблюдателем, который может открыть ее самые потаенные секреты, или с Искрой, сжигающим домашнюю утварь в порыве гнева? Правда, Лунный Цветок — его вторая жена, значит, вполне вероятно, что первая не выдержала жизни с магом, но Соленый мне сообщил, что они в мире и согласии живут уже добрых лет десять.

Моя первая встреча с Лунным Цветком вышла довольно неловкой. Это стойкая женщина, мужественно живущая рядом с Говоруном, она очень красива, и ничего удивительного, что Соленый ее обожает. Только на самом деле мне бы очень хотелось, чтобы она все-таки носила побольше одежды. На ней много украшений, зато очень мало ткани, — она только обернута чем-то страшно тонким, наверное, потому что тут очень жарко, но ведь через это одеяние все насквозь просвечивает. При первой встрече я не знал, куда глаза спрятать, и только пялился в землю. Наверное, она теперь думает, что я грубиян или недоумок. Она, кажется, старалась быть приветливой, улыбалась и погладила меня по голове… просто кошмар. Из-за этого я чувствую себя еще более глупо и неловко.

Только одной особы не хватает. Причем той, кто меня больше всего интересует. Таинственная Ягода, старшая дочь Соленого, еще не показывалась. Соленый рассказывал о ее дружбе с драконами и о том, что девушка знает весь остров, как собственный карман. От этого знакомства я жду много хорошего. Она, конечно, девчонка, но, как говорит Говорун, она умная и самостоятельная. Вот здорово было бы исследовать Ящер с таким проводником».

То, что маг Соленый называл домом, оказалось довольно необычным сооружением. Восемь вбитых в землю столбов прикрывал навес из пальмовых листьев. Пол находился в двух локтях над землей, что, как пояснил Камушку хозяин, предохраняло жилище от визитов разных неприятных зверушек из леса. Пол этот слегка пружинил под тяжестью человека, и у Камушка поначалу создалось неприятное впечатление, будто он ходит по ненадежному и заросшему торфяному болоту. Стен в этом странном обиталище вообще не было. Их заменяли полотняные или плетенные из растительных волокон и тонких планок занавеси, которые опускали или свертывали по мере надобности. Обитатели дома жили пусть и не под «голым небом», но смело можно сказать, что на «чистом воздухе». Домашняя утварь тоже была скромной. Похоже, спали тут в гамаках и на циновках, что, впрочем, Камушку совершенно не мешало. Он уже привык даже к ночевкам на земле. Единственный стол служил Соленому рабочим местом и был целиком завален горами бумаг, свитками пергамента, картами, образчиками засушенных растений и сланцевыми табличками для заметок. Камушек невольно улыбнулся при виде этого предмета обихода. Некоторые вещи остаются неизменными, рабочие места разных магов похожи друг на друга, как перепелиные яйца. В нескольких плотно закрывавшихся сундуках, стоявших рядом, Соленый очень аккуратно хранил книжки, хирургические инструменты и увеличительные стекла из отшлифованного хрусталя.

Зато Лунный Цветок готовила еду, просто стоя на коленях на циновке, разложенной прямо на земле перед домом. Безмятежно, с огромным обаянием она нарезала овощи и помешивала в горшке, стоявшем на очаге, сложенном из нескольких камней. Камушек с недоумением приглядывался ко всему окружающему. Десять из десяти девиц из Змеиных Пригорков возмущенно запротестовали бы, предложи им кто такое скудное и свихнутое хозяйство, и в тот же день они вернулись бы домой к мамочкам. Между тем жену Соленого эти условия, похоже, вообще не заботили. Парнишка украдкой наблюдал, как она готовит, играет с детьми и с невозмутимым спокойствием удаляет из дома любопытных ящерок с липкими лапками или огромных косматых пауков, при виде которых каждая обычная женщина испытала бы неудержимый приступ паники. Прелестный Лунный Цветок явно не была обычной женщиной. Снисходительно относившаяся как к магическому беспорядку и естествоведческим коллекциям, которые собирал ее муж, так и к самым удивительным «сокровищам» (в том числе разнообразным насекомым), притаскиваемым детьми. Так же спокойно приняла она под свою крышу на неопределенное время неожиданного гостя, который еще и пребывал на правах не до конца выздоровевшего, что добавляло хлопот хозяйке. У Камушка сложилось смутное впечатление, будто к нему отнеслись, как к очередному образчику для коллекции, разве что Лунный Цветок не пробовала уместить его в ящичке.

Поначалу растерянный и смущенный, паренек довольно быстро освоился. Соленый относился к нему приветливо, его жена тоже явно ничего не имела против присутствия нового обитателя в своих владениях, а дети мага казались милыми и хорошо воспитанными, хотя и необыкновенно живыми и подвижными. Это было подходящее место, чтобы спокойно прийти в себя после болезни, восстановить уничтоженную коллекцию растений и насекомых, из которой уцелела только та изумительная черно-голубая бабочка, а также многое узнать о драконах, целое стадо которых населяло остров.

У Ягоды сильно билось сердце. Она умыла лицо, заново переплела косички, которые растрепались, пока она пробиралась сквозь чащу. Она уже с полчаса торчала в кустах у дома и не отваживалась выйти. Она наблюдала за человеком, который прохаживался по дому, все разглядывая. Ее братья и сестры сопровождали его как верные тени, толкаясь, перебивая друг друга и то и дело хохоча. «Сколько ему может быть лет?» — задумалась девушка. Двадцать? Пятнадцать? Двадцать пять?.. К собственному смущению, она осознала, что не в состоянии отгадать возраст незнакомца и что он, собственно, первый мужчина, помимо отца, которого она видит за… Она даже не смогла припомнить, за сколько времени. Она раздраженно прикусила губу. Много лет прошло с тех пор, как Соленый покинул родной дом, забрав с собой маленькую Ягоду. Ей тогда было не больше семи лет. И все люди делились для нее только на детей и «больших». Она была еще слишком мала, чтобы более точно определить возраст человека, а, поскольку практически никогда в жизни ей не доводилось играть со сверстниками, мир в ее представлении состоял почти из одних взрослых. Даже девчонки-судомойки и парнишки-конюшенные казались ей «большими». Какой он высокий, этот незнакомец… наверное, такой же высокий, как отец. И такой же курчавый! Ягода улыбнулась этой мысли. Но бороды у него нет, значит, не слишком старый. Наконец он устал все рассматривать и уселся на краю помоста, свесив ноги вниз. Разложил на коленях дощечку и кусочек пергамента. Пишет что-то, время от времени поднимая голову и улыбаясь окружившим его детям. Выглядит очень даже мило, хотя страшно тощий и осунувшийся. Ну да, ведь он был ранен, наверное, едва выжил. Его мысли плывут спокойным потоком, из них невозможно выловить ничего конкретного. Он устал и одновременно очень заинтересован новым окружением.