Макс Фрай - Пять имен. Часть 1

В какой-то момент мы поняли, что улица, по которой идет Гориип, уже не совсем та, которая ведет к Оглльо. А еще мы поняли, что за нами тоже кто-то идет. Терикаси перестал спотыкаться, обернулся и дернул меня за рукав. Шел за нами, оказывается, Оггльо, и вид у него был какой-то не очень радостный. Да и у Гориипа, который развернулся и теперь смотрел на нас, тоже.

— Ну что, — сказал он, подойдя к нам. — Давайте разбираться, что ли.

— Конспираторы, блин, — хмыкнул Оглльо.

7

— Бить, значит, будете? — поинтересовался Терикаси, снова почему-то в небо уставившись.

— Не, зачем бить, — весело ответил Оггльо — Убивать. Чего мелочиться-то.

— Ух ты, удобно как, — говорю я, закуривая припрятанный Галуаз, — Даже ехать не придется никуда.

— А вот интересно, дядьки у кого из вас в шкафу хранятся? — вдруг радостно спросила Лянхаб.

— Дядьки? — ошарашенно переспросил Гориип, который уже было что-то серьезное говорить начал.

— Дядьки-то…у обоих конечно, — ответил Оггльо, улыбаясь Лянхаб. — Складируем штабелями, по пять дядек в штабеле, как и положено.

— Ладно, — Гориип раздумал, видимо, свое серьезное говорить и даже попробовал улыбнуться. У него это, правда, несколько хуже получилось, чем у его двойника. С непривычки, видимо. — Пойдемте лучше к нам, господа Штирлицы, расскажете, что к чему, чтобы нам больше по утрам в казаки-разбойники не играть.

Гориип с Оггльо жили в огромной четырехкомнатной квартире, которая совершенно непонятно, как в типовой девятиэтажке уместилась. Может, им ее Киол за вредность наколдовал. Или сами они. Без колдовства в любом случае не обошлось. И это как-то успокаивало, значит, мне с моими кофейными фокусами ничего особо страшного не грозит.

— Ну, располагайтесь, что ли, — Оглльо кивнул на диван, Гориип тем временем ретировался куда-то в район кухни. Я представила себе, как он с каменным своим лицом чай заваривает и засохшие вафли в вазочку вываливает, и начала ржать, отмахиваясь от всех вопросительных взглядов.

— Напряжение сказывается, — попытался объяснить Терикаси, который в одиночестве расселся практически по всему дивану. — Слушай, Каф, как довеселишься, может, кофейку организуешь. — Терикаси в любом месте этого мира умудряется себя как дома чувствовать. Невзирая ни на что. Он из-за специфики работы слишком хорошо понимает, что всяким моментом спокойным надо наслаждаться, пока момент этот не кончился.

— А что, есть кофе? — Оггльо так обрадовался, что даже секунд на пять отвлекся от изучения Лянхаб. Изучал он ее непрерывно и с тех пор, как мы совместно решили, что убивать друг друга не будем все-таки.

— Ну, можно попытаться, — говорю, закрываю глаза, нахожу еще одну хорошую, но в том мире исчезнувшую кофейню, изучаю лица мальчиков-девочек, тех, которые там сидят и тех, которые работают, и уже собираюсь перетаскивать в этот мир рецепт тамошнего мега-капучино, но в этот момент раздается жуткий грохот, и посреди комнаты, неожиданно, для меня даже, приземляется целый деревянный кабинет из той самой кофейни, на шестерых. А на столе стоят огромные цветные чашки с мега-капучиной, а еще корица и шоколад, кому чего захочется.

— Как-то тут у вас все это странно работает, — говорю я, изучая творение не своих рук.

— Да ладно, — отвечает Оггльо, усаживаясь за стол и подвигая к себе фиолетовую чашку. — Работает, и слава нам. Я со времен предыдущего воплощения кофе не пил. Уже и не помню даже, сколько вечностей назад это было.

— Какого предыдущего воплощения? — я тоже располагаюсь за столом и забираю себе желтую кружку. — Когда мы в этом мире появлялись, нам ничего про воплощения не говорили. И потом тоже.

— Киол вам очень много чего не говорит, я так понимаю. Ну, он прав где-то. Ведь вряд ли вы так хорошо все свои работы выполнять будете, если не убедить вас, что мир этот прекрасен до отвращения. — Это Гориип вернулся из кухни, к счастью, без вафель.

— Киол нам слишком много чего не говорит, — заявляет Терикаси с дивана. — Настолько слишком, что нам постоянно во всякие идиотские ситуации попадать приходится. Как вот здесь, к примеру. Он-то, небось, прекрасно знает, что вы никого не убивали.

— Это он хочет, чтобы мы, итить, мозги напрягали, мыслили логически и всякими остальными глупостями занимались, — предположила Лянхаб, тоже уткнувшись в капучино — Только не понимаю, зачем это. И ему зачем, и нам, тем более.

— Нам незачем, это точно, — я пью кофе, возвращаюсь потихоньку к жизни после общения с мертвыми божествами и совершенно ничего напрягать не хочу.

— Он просто пытается сделать из нас людей, наверное, — Терикаси утащил кофе на диван и занялся прикладным сепаратизмом. — Ему так удобнее будет, если мы скорее людьми станем, чем богами. Он ведь привык. А нам, с нашей, божеской стороны, людьми становиться обратно не хочется. Божествам ни логика, ни всяческие размышления, ни мозги не нужны, по большому счету. Если только не для смотрения кино или ведения умных разговоров.

— Вот вернемся, я ему покажу людей. В худшем смысле этого слова, епта, — Лянхаб, кажется, разозлилась совсем. — Как с нами, божествами, невыносимую легкость бытия столовыми ложками хлебать, так это пожалуйста. Его это устраивает. А вот руководить ему, видите ли, людьми удобнее. Не дождется.

— Так что все-таки за воплощения? — спрашиваю я Оггльо.

— Да ничего особенного, я лучше, и правда что, не буду рассказывать, чтобы вам впечатлений от мира не портить окончательно. Чтобы вы смогли нормальными божествами остаться. Если у вас получится, тогда с этим миром, будем верить, все как-нибудь уладится. Давайте вы лучше расскажите, чего вы про убийства наших дохленьких знаете.

Тут мы, перебивая друг друга, начали выдавать подробный и весьма эмоциональный отчет о нашем пребывании в Галлавале.

— Странно, — сказал Гориип, выслушав наши наполовину матерные тирады. — Ни мне, ни Оггльо ничего такого не снится, а мы тут уже черти сколько, с самых тех пор, как миру понадобился город для мертвых божеств.

— Ну, так вы же не мертвые, вы живые, это-то как раз не странно, — Терикаси оброс усами из молочной пенки и вид у него, несмотря на обсуждаемые неприятные вещи, довольный невыразимо.

— А вам тогда почему снятся? — спросил Оггльо.

— Нас потому что Киол заколдовал, епть, — сказала Лянхаб.

— Слушайте, — говорю я, с отвращением вытаскивая из пачки очередную Золотую Яву, — а мы идиоты, наверное. То есть, совсем идиоты. Киол прекрасно все знал про этих дядек. Иначе не стал бы нас заколдовывать в полумертвых. А все эти речи про то, что город не пустит, для отвода глаз просто.