Жан-Луи Фетжен - Сумерки эльфов

— Цимми мертв, пойми ты это, болван несчастный! И мы тоже умрем, если ты не успокоишься!

Фрейр одним прыжком вскочил на ноги. Он потер щеку, очищая ее от грязи, и начал медленными шагами, словно боец перед началом поединка, приближаться к рыцарю, выставив вперед руки с раскрытыми ладонями, явно собираясь вцепиться ему в горло.

— Слушайте!

Оба повернулись к Ллиэн, услышав ее голос, и затаили дыхание. Вначале они ничего не услышали. Затем до них донесся слабый шорох, понемногу становившийся все отчетливее, и наконец он превратился в глухой стук, ритмичный и непрерывный, доносившийся из глубины завала.

Они инстинктивно попятились и прижались к стене пещеры, охваченные тревогой, слушая шорох осыпающихся камней, которые подкатывались к их ногам, и глухой стук, нарастающий с каждой минутой.

Вдруг каменная преграда задрожала, и вниз обрушились камни самых разных размеров — от маленьких до огромных, в человеческий рост. Но вместо того, чтобы полностью рассыпаться, обломки, кажется, еще сильнее сплотились, а потом раздвинулись, образуя проход между двумя каменными стенами.

Трое спутников, стоя вплотную друг к другу, нерешительно улыбались, не осмеливаясь поверить в свои ожидания, пораженные и охваченные вновь вспыхнувшей надеждой. И наконец показался Цимми, весь покрытый пылью, белый как привидение. Он улыбнулся им, откинул капюшон и отряхнул свои короткие каштановые волосы и бороду.

— Неужели вы поверили, что мастер-каменщик может погибнуть под каменным обвалом? — смеясь, спросил он. — Это, право, было бы…

Он не договорил. Черное лезвие сабли вонзилось в его шею с нечеловеческой жестокостью, разрубая плоть и погружаясь в сердце.

Цимми умер, даже не вскрикнув. Он так и не увидел огромного гоблина, который неожиданно вырос над ним, не услышал крик ужаса, вырвавшийся у королевы Ллиэн, и не почувствовал жестокой боли от удара. Он начал медленно оседать, потом рухнул на землю, вырвав саблю из руки гоблина.

Фрейр издал звериное рычание и бросился на гоблина. Он схватил его за уши и изо всех сил ударил о скользкую стену. Послышался ужасающий хруст, и на стену брызнула черная кровь монстра. Однако тому удалось нанести удар когтистой рукой по животу варвара, оставив на нем тройной кровоточащий след. Затем гоблин выпрямился и заревел. Он представлял собой страшное зрелище — из его ран струилась кровь, впитываясь в серую пыль под ногами, одежда была разорвана в лохмотья, и он больше напоминал дикого зверя. Фрейр бросился на гоблина, но тот вцепился ему в горло, вонзив свои кривые когти в кожу варвара, отчего из шеи Фрейра тут же брызнула кровь, словно сок из переспелого плода.

— Эгле орк кеосан эльф аэтэлинг!

Гоблин швырнул Фрейра на землю, как; тряпичную куклу, и обернулся к королеве эльфов. Ллиэн перехватила его взгляд и вытянула вперед руку.

— Хаэль хлистан!

Но заклинание, древнее, как эти горы, которому не мог сопротивляться ни один монстр, на сей раз не подействовало. В два прыжка гоблин оказался рядом с Ллиэн и уже тянул когти к ее шее. Утер с яростным воплем выхватил меч, и удар, нанесенный им, был настолько сильным, что оружие едва не вылетело из рук. Он собирался вонзить меч в шею гоблина, но тот оказался проворнее, и лезвие отсекло лишь его кисть, упавшую на землю, словно огромный отвратительный паук. Ллиэн тоже бросилась вперед и вонзила в грудь гоблина серебряный кинжал. Монстр рухнул на колени, обливаясь кровью. Потом он скорчился, словно огромный узловатый древесный корень, и затих. Ллиэн вырвала кинжал из раны.

Никто не произнес ни слова. Не прозвучало ни крика победы, ни вздоха облегчения.

Упав на колени возле Цимми, Фрейр зарыдал. Слушать это было невыносимо. Ллиэн тоже опустилась на землю рядом с варваром и попробовала хоть как-то перевязать порезы от когтей гоблина. Затем Утер осторожно поднял тело Цимми и положил его в центре защитного круга. Он скрестил руки гнома на груди и вложил в них гоблинскую саблю, убившую его. Гномы верили, что никому не дано без оружия в руках войти в Валгаллу — рай для воинов. Цимми, конечно, не мог с полным основанием считаться воином, но Утер не знал, как еще оказать ему посмертную честь. Он жалел, что раньше не изучил погребальные ритуалы гномов, чтобы воздать своему товарищу последние почести, достойные его ранга, его доблести и его дружбы… Но к чему теперь сожаления?.. Он заметил кольцо Га-эля на левом мизинце гнома и вспомнил, что Цимми едва не погиб из-за этого кольца в Гврагедд Аннвх. Утер осторожно снял его с пальца мертвого гнома и, не глядя, сунул за пазуху. Разве могло оно теперь иметь какую-то ценность?..

Оплакивая смерть своего товарища, Утер оплакивал также свои последние рухнувшие надежды.

Глава 20

Страх

Снег покрыл дома и улицы Лота, а вместе с ним пришел ледяной холод. Ночь не успокоила души и не развеяла страхи. Монахи украсили церковь огромными гобеленами, изображающими Таинства Веры, но испуганная толпа, пришедшая к мессе, при виде их опускала глаза и заламывала руки: архангел Гавриил в своих блестящих доспехах, с длинным мечом в руке, больше походил на эльфа, чем на королевского рыцаря…

Улицы, таверны и площади опустели.

По ним ходили только вооруженные солдаты в бело-голубых туниках, а также гномы — вояки, торговцы и шлюхи, — громко похвалявшиеся, что не боятся эльфов.

Но вскоре жители Лота заметили, что гномы тоже понемногу исчезают из города — словно крысы, покидающие корабль в предчувствии кораблекрушения. Они уезжали тайно, и никто не замечал, когда именно. Не то чтобы их отсутствие кого-то всерьез огорчило, но люди невольно начали чувствовать себя одинокими.

Уже на другой день после костра на городской площади церковь во время служб была заполнена лишь наполовину. Ночью кто-то сжег гобелен с изображением архангела Гавриила… Один из монахов наутро был найден мертвым… Его застывший обескровленный труп обнаружили стражники. Тут же поползли слухи, что на теле монаха не обнаружилось ни одной раны, а лицо было искажено от ужаса. Одни говорили, что он встретился с призраком убитого серого эльфа и тот своими длинными пальцами вырвал из его груди сердце и выпил всю кровь, словно вампир. Другие клялись, что эльфы на самом деле не покинули город, а лишь затаились и теперь выходят на улицы по ночам, чтобы охотиться на людей. В городе один за другим рождались самые невероятные слухи. Хотя находились и такие люди, кто утверждал, что монах просто был пьян, споткнулся и расшиб себе голову…

Все заперлись у себя в домах, разожгли камины и сидели молча, настороженно прислушиваясь к давящей тишине, нависшей над городом. Сама эта тишина казалась им чем-то сверхъестественным…