Татьяна Устименко - Звезда моей души(СИ)

  "Четыре ноги и четыре руки?... Стоп! - я ошеломленно подергала себя за ухо, надеясь что боль прояснит мой затуманенный непониманием рассудок. - Получается, сейчас передо мной находятся два человека? А куда же тогда подевался мой белый пес?" Хотя, скорее всего я была не права - называя их людьми, ибо из переплетения сих, сцепившихся в потасовке тел, до меня доносились отнюдь не нормальные человеческие голоса, а хриплое, гневное мяуканье, чередующееся со свирепым собачьим рычанием... Совершенно запутавшись и не понимая, что мне следует предпринять дальше, я набрала в грудь побольше воздуха и громко закричала:

  - Приказываю вам угомониться! Приказываю именем Финдельберга-Законника!

   Сама не знаю, почему я упомянула именно это имя, но мой призыв оказался неожиданно действенным. Переплетенный клубок распался, разделившись на два растрепанных и поцарапанных тела... Напрягая зрение в полутьме коридора, я присмотрелась к ним внимательнее...

   Слева от меня сидела Ребекка, недовольно вытягивающая из полурасплетенной косы пряди выдранных рыжих волос. Выглядела она далеко не самым лучшим образом: на ее лбу красовался оставленный мною синяк, а под правой бровью наливался здоровенный сиреневый фингал. Она возмущенно зыркала зелеными глазищами, недружелюбно косясь на своего недавнего противника. Проследив за ее взором, так и полыхающим негодующим огнем, я невольно обратила внимание на второго участника недавней стычки и потрясенно присвистнула, ибо мой белый пес куда-то пропал, а вместо него к нам присоединился высокий белокурый юноша мощного телосложения, облаченный в серые замшевые штаны, мягкие сапожки и кожаную жилетку на голое тело. Светлые завитки обильно курчавились на его широкой груди, а длинные прямые волосы опускались ниже плеч, заходя на щеки ровными щегольскими бакенбардами. Ясные серые глаза забавно контрастировали с несколькими кровоточащими царапинами - пересекающими его лицо и бесспорно, оставленными когтями Ребекки. А в целом он производил благоприятное впечатление, показавшись мне довольно симпатичным, миролюбивым и неглупым человеком. Хотя, человеком ли?

  - Ты кто? - требовательно вопросила я, обращаясь к блондину в жилетке. - Как ты здесь очутился и куда подевался мой пес?

   Но чрезмерно бойкая на язык лайил мгновенно опередила едва успевшего открыть рот незнакомца и возмущенно фыркнула:

  - Я - дура, ибо должна была сразу же догадаться, кем на самом деле является этот блохастый пустобрех! Увы, они уже давно не появлялись в городе, поэтому я успела начисто позабыть об существовании псов и ошибочно считала их погибшими...

  - Предательница! - услышав подобную отповедь, юноша возмущенно скрипнул зубами. - И дочь предателей!

  - Сам ты предатель! - взбешенно парировала девушка, снова выставляя когти. - Трус и лизоблюд!

  - Кровососка!

  - Пожиратель объедков!

  - Кошка драная!

  - Брехун помоечный!

  - Сестра крысокошки!

  - Фр-р-р, мяу!

  - Р-р-р, гав!

   Я обалдело схватилась за свою идущую кругом голову, сделала шаг назад, оступилась на подвернувшемся каблуке и неловко плюхнулась на пятую точку. Теперь мы все трое сидели на запорошенном мелкой грязью полу туннеля, одаривая друг друга настороженными взглядами.

  - Почему вы оба среагировали на имя Финдельберга? - наконец спросил я, обрывая их затянувшуюся перепалку.

  - Ну как, - Ребекка горделиво вскинула украшенное синяками лицо, - ты разве забыла? Он же приходится мне дедом, и к тому же это он добился принятия закона, дающего лайил равные с людьми права! Поэтому его и прозвали Законником!

  - Так ты внучка Финна? - юноша угрожающе сжал кулаки и зарычал на тон мрачнее. - Мой народ ненавидит этого выродка! Сначала он подсказал Сильване и Чаншир как можно победить эльфийские кланы, а потом посоветовал превратить нас в рабов...

  - Он спас вас от казни! - сухо поправила Ребекка, высокомерно поджимая губы. - Скажите спасибо моему дедушке. Если бы не он, вы все давно уже стали бы покойниками!

  - Лучше смерть, чем участь прислужников чародеев! - возразил блондин. - Сама-то небось ценишь свободу?

  - Тупая псина! - ехидно хмыкнула несговорчивая Ребекка. - Жизнь всегда лучше смерти, при том даже такая помоечная жизнь как ваша!

  - Кровососка! - не соглашаясь с ее доводами, повторно выпалил юноша. - Трупоедка!

  - Пожиратель объедков!

  - Кошка драная! - ссора покатилась по уже проторенной дорожке.

  - Стоп, угомонитесь! - завопила я, окончательно выведенная из терпения. - Ради Шарро, поясните мне - о чем вы говорите, и кто ты такой!?

  - Я? - юноша важно приосанился. - Я Беонир, сын Беодара, внук великого вожака нашего народа Беовульфа, пришедшего вместе с эльфами из Лиднейских болот!

  - Э-э-э, - я оторопело вытаращилась на рослого, хвастливо поигрывающего внушительными бицепсами Беонира, - хочешь сказать что ты...

  - Ну да, - глумливо расхохоталась Ребекка, гибко вскакивая на ноги и поднимая меня с полу, - он сын народа ниуэ, а точнее - блохастый, бродячий пес, обитатель канализационных подвалов!

  - Ого! - я потрясенно клацнула зубами, чуть не прикусив себе язык и не сводя с Беонира восхищенно-вытаращенных глаз. - Так вы оказывается не сказка, и существуете на самом деле!?

  - Угу, - хмуро проворчал он, по нашему примеру вставая и принимаясь методично очищать от пыли свои красивые штаны. - Будут тут еще всякие горбатые сопливки считать, будто мы живем в канализации...

  - Повыступай мне еще! - не на шутку рассерженная Ребекка злобно пнула его по коленке. - Чтоб тебя мантикора три раза переварила, пустолайка. Имей в виду, Йохана не горбунья, а крылатая эльфийка из рода Полуночных эльфов!..

  - Ик! - рука Беонира замерла на штанине, а сам он словно подкошенный шлепнулся обратно на пол и уставился на меня испуганно выкаченными, наливающимися слезами глазами. - Правда? Ой, да как же это... А я-то пообещал ее..., - он глухо застонал, покаянно бия себя кулаками в грудь и кусая свои побледневшие губы. - Ох, несчастье-то какое...

  - Ты чего рыдаешь? - я участливо наклонилась к юноше, совершенно не понимая причины столь бурного горя. - Что с тобой случилось?

  - Случилось? - усилием воли Беонир справился с захлестывающими его эмоциями, распахнул мокрые ресницы и воззрился на меня донельзя виноватым, растерянным взором. На мгновение наши глаза встретились, и мне показалось, будто в тени его густых ресниц плещется самое настоящие раскаяние, вперемешку с отчаянием и непонятным облегчением. - Хорошо, что я не успел..., - он вдруг по-детски обиженно скривил лицо и демонстративно заканючил: - А чего она пинается? Больно же! - слезы вновь заструились по щекам юноши, но в глубине его зрачков ярко разгоралось ничем не замутненное, неподдельное счастье.