Леонид Сидоров - Демон поневоле

Приободрив таким образом Нарендру, вновь поручили парня матери, которая денно и нощно ухаживала за сыном. Садхир пообещал, что сына скоро можно будет перевезти домой.

За столом разговоры стали гораздо непринуждённее. Когда все присутствующие основательно заморили червячка, Вишал стал пытливо выяснять у Сумана все последние столичные новости.

– Как это не печально друзья, но нашего великого магараджу действительно пытались отравить, – Суман грустно обвёл глазами окружающих. Заметив округлившиеся от удивления глаза раджи, тихо продолжил:

– Как только я прибыл во дворец магараджи Ашоки, то сразу понял, что тут дело нечисто. Придворные сановники под всяческими пустяшными предлогами старались не допустить меня к магарадже. По правде сказать, я даже немного растерялся, не зная, что же мне предпринять, как вдруг увидел одного своего старого знакомца. Я переговорил с ним, а он шепнул верным людям о моих затруднениях. Магараджа к этому времени уже совсем занедужил и даже не вставал с постели. Узнав о том, что меня не допускают в его покои, страшно рассердился. Меня тут же пропустили к нему. Когда я осмотрел владыку, то сразу понял, что он действительно отравлен, и стал поить отварами трав, выводящими яды из печени и мокроту из лёгких. К вечеру ему стало значительно лучше, и он даже повеселел. Успокоенный тем, что здоровье так явно пошло на поправку, я покинул покои, пообещав, что вернусь проверить его здоровье рано утром. Как и было мной обещано, я посетил его утром, едва забрезжил рассвет. Каково же было удивление, когда я увидел, что за прошедшую ночь его здоровье сильно ухудшилось. Я стал расспрашивать, что он кушал или пил после моего ухода. Он раздражённо заверил, что не пил вообще ничего, кроме чистейшей родниковой воды, которую всякий раз пробует личный телохранитель. Я посмотрел на пышущего здоровьем свирепого магрибинца, охраняющего его покои, и понял, что уж вода точно не была отравлена. Находясь в мучительных раздумьях, с ведома магараджи, я стал тщательно разыскивать источник яда, – перёвел дух Суман, с удовольствием посмаковав несколько глотков чая.

– Я шаг за шагом исключил всё, и как же вы думаете, где оказался яд? – Суман торжествующе оглядел собравшихся за столом.

– Воздух? – полувопросительно произнёс раджа. Алексей с невольным уважением взглянул на воина, быстренько перебирая в уме возможные варианты отравления императора. Вишал оказался очень способным учеником, крепко запомнив урок, однажды преподанный смертельной пещерой. Заметив взгляд Алексея, он хитро улыбнулся и подмигнул.

– Так оно и было, – с искренним удивлением ответил Суман.

– Кто-то весьма изощрённый в применении ядов, подмешивал малые порции в масло светильников, которые зажигались на ночь в покоях правителя. Наш магараджа был настолько потрясён известием, что его едва не хватил удар. Я как мог, успокоил, обнадёжив тем, что мы обязательно найдём этого подлого отравителя. Слабым голосом он сказал, что и так может назвать его имя. Собравшись с силами, рассказал мне всё. Как вы, наверное, уже знаете, наш император очень благоволит последователям учения Будды. Он всегда направлял необычайно щедрые дары их общине. Со временем столичные сановники начали сначала тайно, а потом уже открыто роптать, что он полностью разорил этим государственную казну, хотя сами воровали при каждом удобном случае. Магараджа продолжал делать подношения. Тогда его внук Сампади, по совету тех подлых наушников, запретил хранителю казны выдавать драгоценности вопреки приказам магараджи под страхом лишения головы. Впрочем, немало сил к этому приложила и супруга магараджи Тишьяракшита. Она вообще открыто называет ересью само учение Будды. Испугавшись за свою жизнь, магараджа сделал меня своим личным врачом, не доверяя более никому во дворце. Поэтому всё это время я никак не мог вернуться назад. Узнав о сильном землетрясении в нашей округе, я взмолился перед правителем. Он скрепя сердце отпустил меня домой. Правда, мне пришлось клятвенно пообещать, что сразу после сезона дождей я вернусь, а это произойдёт уже скоро, – закончил невесёлый рассказ Суман.

За столом установилась гнетущая тишина. Алексей, опустив голову, сосредоточенно размышлял над ценными сведениями. «Да уж, как говорится, все признаки революционной ситуации здесь налицо. Верхи не могут, низы не хотят. А я что думал, в сказку попал? Вот помрёт император и начнётся тут такая грызня за власть, совсем как у нас в семнадцатом году, а их страна разлетится как карточный домик, как это было с нашим Союзом. Ладно, вот уеду в столицу, подучусь немного местной медицине, и надо будет сразу к римлянам подаваться. По-моему они тут сейчас в Пунические войны режутся. Лет пятьдесят ещё они точно будут длиться, так что я попаду наверняка, а врачи им всегда будут нужны. Может даже и чего-нибудь из нашей техники там приспособлю, только для обороны, чтобы никак нельзя было использовать её в качестве наступательной. Пошли они все, и так вся наша история делалась на море людской крови. А на всякий случай в столице надо будет сделать себе оружие последнего шанса, поджигной какой-нибудь, или простейшую бомбу. Китайцы ведь до невинных огненных фейерверков здесь уже давно додумались, вот и куплю у них для себя немного горючего порошочка, килограмм эдак с пяток, в хозяйстве всегда пригодится. А кстати, очень мне интересно, почему это вдруг царский внук стал здесь всем рулить, где же тогда родные дети императора?»

– А почему всем начал распоряжаться внук магараджи, где же его прямые наследники? – не обращаясь ни к кому конкретно, поинтересовался Алексей.

Мужчины за столом смущённо переглянулись, а потом начали прятать глаза, как будто бы он произнёс что-то неприличное. Алексей терпеливо ждал ответа на вопрос.

– С сыном нашего великого правителя однажды случилось большое несчастье, – неловко кашлянув, тихо произнёс Садхир. – Он был рождён за год до победы над Калингой и был назван Куналом, за свои красивые глаза, подобные глазам редкой горной птицы. Когда он возмужал и был в Удджайини, его мачеха Тишьяракшита страстно возжелала его, но он отказал. Тогда отвергнутая женщина, горя жаждой страшного мщения, взяла письмо нашего правителя, якобы для того, чтобы почитать и втайне надписала точку над одной из букв, исказив смыл самого слова так, что оно стало означать его ослепление. Магараджа пришёл в страшную ярость, узнав об этом, но было уже поздно. С тех пор Кунал уже много лет бродит слепым музыкантом по нашей земле, – горестно вздохнул старик.

Алексей с замиранием сердца выслушал страшный рассказ. «И после этого мне тут все будут рассказывать, что у них нет эмансипации? Да тут вообще нормальным мужикам находиться опасно. А, я всё понял. Это мне старик тогда такой тонкий намёк делал. Не женись мол, на наших девках, у нас это строго запрещено и всё такое. Лучше найди себе иностранку в столице. Ага, щазз. Да тут вообще лучше быть пещерным монахом-отшельником и вести затворнический образ жизни, включая целибат. По крайней мере, для сохранения остроты зрения это будет гораздо полезнее, а то не так взглянешь на какую-нибудь местную девицу, а утром без глаз проснёшься, если вообще проснёшься…» – мрачно подумал он.