Юлия Архарова - Ночная гостья

На стук в дверь выглянула девчушка лет двенадцати — одна из служанок Терезы.

— Здравствуй, Цветочек, — улыбнулась я. На самом деле малышку звали Азалия, но иначе, как Цветочком её никто не называл. И как можно было не улыбнуться увидев эту курносую мордашку с щедрой россыпью веснушек и смешно топорщащиеся в разные стороны косички?

— О, тёть Рия, проходите!

— Тереза у себя?

— Ага, — кивнуло рыжее чудо. — Но у неё гость. Пойду потороплю.

Если ты родилась и провела детство в Весёлом доме, то голым мужчиной тебя уже не удивишь и не испугаешь, а отсутствие всякого благоговения к интимным отношениям тебе привили чуть ли не в младенчестве.

— Не стоит, Цветочек. Я подожду.

— Нет, — смешно замотала головой малышка. — Тереза очень волновалась. Она просила сразу же доложить ей, как вы придете… Ой!

Цветочек, подхватив полы платья, слишком длинного ей и видимо доставшегося в наследство от какой-то более старшей девочки, убежала.

Апартаменты моей матушки состояли из трех комнат, если не считать небольшой комнатушки, используемой для чисто гигиенических нужд. Просторная светлая спальня с огромной кованой кроватью, оставшейся ещё от прежней Хозяйки. Небольшой пыльный кабинет, заваленный, казалось, до потолка различными бумагами. И приемная, где собственно я сейчас и находилось. Здесь стояло три низеньких дивана, уже довольно потертых, но всё ещё очень удобных и уютных, несколько пуфов и пара чайных столиков. С одной стороны от входа притулилась рогатая вешалка, с другой — буфет, на полках которого покоились чашки, блюдца, бокалы и фужеры. В углу у окна стояло древнее бюро и выцветшее старое кресло.

Вся мебель и посуда была разномастной. Что-то носило на себе печать Империи, другое вышло из под руки мастера через сто лет после войны, а кое-что являлось совсем новоделом. И в этом было своё очарование, свой уют.

Дверь в спальню отворилась, и я с любопытством уставилась на маминого гостя. Мужчина оказался весьма приятой наружности. Высокий, подтянутый, лет эдак сорока, с солидной проседью в когда-то смоляной шевелюре, но чисто выбритый.

Бедняга на ходу застегивал штаны. Прочая же его одежда наряду с сапогами покоилась на руках у Цветочка, которая смешно семенила за гостем. Себе мужчина оставил только перевязь с мечом.

Взгляд, которым наградил меня данный субъект, вряд ли можно было назвать доброжелательным. Впрочем, неудивительно, никому не понравится, если его побеспокоят в такой момент.

Я мило улыбнулась в ответ и с самым невинным видом глупо захлопала ресницами.

Мужчина глухо выругался, весьма нелицеприятно отозвавшись о моей особе, и хлопнул дверью.

Не удержавшись, я громко засмеялась. Представляю, как он там будет одеваться в коридоре.

— Повеселилась? — услышала я голос матери. — Зайдешь или тебе особое приглашение требуется?

Посреди огромного ложа в хаосе из смятых простыней лежала моя мать. Свою наготу она и не думала прикрывать. Рыжеволосая, зеленоглазая, белокожая. Прекрасная.

По милости Араш я от мамы унаследовала только некоторые черты лица и цвет кожи, неестественно бледный и без какого-либо намека на родинки или веснушки.

— Это был кто-то о ком мне стоит знать?

Тереза поднялась с ложа, грациозно как кошка потянулась и накинула на плечи коротенький изумрудный халатик.

— Нет, Маркус очень приятный собеседник. Не более того.

Я грустно понимающе улыбнулась. Мама в этом никогда не признается, но я знаю, что Серый, мой учитель и наставник, разбил ей сердце, как бы это банально не звучало. Минуло уже несколько лет с тех пор как Тереза последний раз спала с мужчиной за деньги. Сейчас она с ними встречалась исключительно для собственного удовольствия, но редко какой любовник задерживался у неё дольше, чем на пару месяцев — надоедал.

— Ри, я уважаю твой выбор и твою работу, — начала мама, и я мысленно застонала. Понимаю, что она во многом права, что любит меня и хочет мне только добра, но как я ненавижу эти лекции! — но не могла бы ты в следующий раз, когда пропадешь на несколько дней, предупредить меня?

— Да, мама, — покорно вздохнула я. — Только меня не было немногим больше двух дней. Всего-то.

— Знаю, но ты спокойно могла бы пропасть и на неделю, такое уже случалось. Или… — Тереза вдруг насторожилась. — У тебя какие-то неприятности? Что-то случилось?..

Я тут же принялась успокаивать маму, убеждать, что всё нормально. Ну, подумаешь, немного заплутала в Старом городе и не успела к Стене до рассвета? Дневку переждала в укромном месте, ни с кем из старогородцев не виделась, с тварями не сталкивалась… Оделась почему так? Да, знаю, что плохо, но все платья в стирке и лучше ничего не нашлось… В общем, всё хорошо и для волнений ни малейшего повода нет.

Врать я всегда умела хорошо. Даже маме. Особенно маме. О некоторых вещах близкие даже догадываться не должны.

Мы ещё немного побеседовали, обсудили последние новости, а потом мама оделась и ушла, пообещав через часик накрыть мне ужин в одном из кабинетов на первом этаже. Вечерело и Прекрасная Тереза на правах Хозяйки должна была встречать посетителей в зале.

Цветочек быстро перестелила постель, и я выпроводила её, строго-настрого запретив в ближайший час меня беспокоить.

Вот, а теперь можно заняться тем для чего я действительно сюда пришла.

Маму я очень люблю и мне страшно подумать, что могу её больше никогда не увидеть. И ещё страшнее представить, что будет с ней, если не станет меня… Но любовь налагает и кое-какие обязательства, а кроме материнского долга есть ещё и дочерний.

В одной из стен спальни был устроен хитроумный тайник, о котором знали только мы с мамой и бывшая, надеюсь, давно уже принимающая огненные ванны в Пекле, хозяйка. Здесь покоилась основная часть средств моей матушки и некоторая, совсем незначительная, моих.

Из моей сумы, которая до этого небрежно валялась прямо на полу, в тайник перекочевал довольно солидный, туго набитый л'релями, кошель. А также тоненькая стопка бумаг. Договор, по которому в случае моей смерти или длительного отсутствия все права на мою долю швейной мастерской переходили к Терезе, но при этом права Нармины и её потомства становились неотчуждаемыми. Этот договор был составлен в трех экземплярах, один из которых хранился у стряпчего, а другой в швейной мастерской на чердаке. Ещё в тайник положила письмо, где пространно объясняла, что мной вдруг овладела тяга к перемене мест и я уезжаю. Возможно даже навсегда. Куда и почему не указала. Существовала определенная вероятность, что эту бумагу может увидеть Посредник. В то, что у мамы из-за меня с Безликим могут возникнуть какие-либо проблемы я не верила. Как-никак они с Терезой очень старые знакомые, а Весёлый дом под её руководством приносит ему стабильный доход, к тому же намного более высокий, чем при жизни её предшественницы.